На Диком Западе. Том 3

— Ничего другого ты и не могла бы сделать, — сказал Марш, тронутый откровенностью дочери. В глубине души в этот момент он желал только одного: как-нибудь утешить и успокоить ее. Ее горе очень его тревожило. — Любя Дэви, — продолжал он, — ты, конечно, не могла бы выйти замуж за Джесона. Это было бы недостойным поступком. Ты должна всегда следовать влечению сердца. Еще в то время, как мы жили в Спрингфильде, мне казалось, что вы с Дэви созданы друг для друга.

Мэри положила голову на плечо отца и тихо заплакала. Он гладил ее и утешал отрывочными фразами, сам глубоко потрясенный горем девушки. Он обвинял себя за то, что своими рассказами оживил печальные воспоминания. Она, видимо, поняла его мысли:

— Это хорошо, отец; у меня нет ведь никого на свете, кроме тебя, чтобы выплакать свое горе. Слезы облегчают мне душу. Только я не могу примириться с мыслью, что никогда больше не увижу его. Все это кажется мне кошмарным сном. Я не могу убедить себя, что он умер! Нет, отец, мое сердце чувствует, что он не умер! Я знаю: может быть, это безумие…

— Мэри, с моей стороны было бы жестокостью отнимать у тебя всякую надежду, — ответил ласково Марш, — но лучше все-таки приготовиться к самому худшему, чем мучить себя несбыточной надеждой. Ты, может быть, думаешь иначе. Время излечит раны: ведь твое юное сердечко не то, что сердце старика.

Они поговорили еще некоторое время. Потом Мэри поцеловала отца и повернулась, чтобы выйти из комнаты. Она дошла до порога и посмотрела на отца с какой-то особенной доверчивостью и нежностью; этот взгляд болью отозвался в сердце Марша.

— Благодарю тебя, отец, — сказала Мэри остановившись, — ты очень помог мне. Но мне все-таки кажется, что Дэви жив. Как бы мне узнать это наверное!

Марш не ответил ни слова.

Глава XXI Мэри и Джесон

Генерал Додж — инженерный гений дороги — приехал в Джулесберг в июле, когда трасса достигла Лодж Пола, отстоящего в 25 милях от новой «столицы». Генерал-майору Доджу военному тактику, грозе индейцев, пришлось сделаться великим железнодорожным инженером Америки.

С юношеских лет он носился по горам и равнинам, планируя трассу для железнодорожной линии. С этой целью он прошел по следам Бриджера, Херсона, Стивенса и по старинным тропам, протоптанным краснокожими. Среднего роста, сухощавый, с военной выправкой, с острыми глазами, бородатый — он весь был авторитет и решительность.

Он хмуро выслушал сообщение Марша о неудаче экспедиции Джесона, о недовольстве рабочих, о задержке в доставке крайне необходимого скота. Слушал внимательно, изредка задавая вопросы. Для него стало ясно, что положение сложилось довольно тяжелое.

— Мне трудно поверить, что нельзя найти проход через Блэк Хилл, Марш, — сказал он наконец. — В 1865 году я прошел здесь в нескольких направлениях и не закончил обследования только потому, что моему маленькому отряду стало чересчур жарко от нападений сиу. Но еще тогда у меня возникла уверенность, что проход тут возможен, и в этой уверенности нет ничего, что противоречило бы вашему сообщению. Скажите, они надежные люди?

— Да, самые надежные. Каждое сообщение строго проконтролировано. Все говорят, что заключение сделано правильно. Вот карты и цифры; посмотрите!

— На что главным образом жалуются рабочие?

— На недостаток мяса и на задержку заработной платы, — отвечал Марш. — Они днем и ночью мечтают о мясе. Мясо необходимо им при тяжелой работе.

— Хорошо, мы поговорим с ними. Теперь нам необходимо решить вопрос о дороге. Каково же ваше мнение?

— У нас нет выбора! — сказал Марш. — Есть только направление на Смок Ривер: сто миль в сторону от линии или двести миль от старой колесной дороги. Конечно, это обойдется в миллион или около этого. Деру сделал очень выгодное предложение.

— Пошлите за ним!

В то время как генерал обдумывал свое решение в главном офисе, рабочие напрягали все силы, укладывая рельсы и поддерживая в движении поезда.

Утомившись, Пат сел на платформу, свесил ноги и стал набивать свою глиняную трубку. Только что он хотел закурить, как его глаза впились в пространство. Те, кто смотрел на него, могли заметить, как трубка вдруг выпала у него из его задрожавших рук и сам он точно одеревенел, выпучив глаза. Можно было подумать, что ему явилось привидение: губы его зашептали старинное заклинание.

Прямо к железнодорожной линии направлялся высокий человек с поднятой головой и веселым видом. Громкий крик «Здравствуйте!», подхваченный ветром, оторвал костыльщиков от работы. Кезей спрыгнул с платформы и бросился вперед. На его лице было выражение изумления и страха. Он пытался крикнуть, но язык его не поворачивался. Кое-как он выдавил из себя наконец несколько нечленораздельных звуков, в то время как среди рабочих раздались радостные восклицания.

— Боже мой?! Да это Дэви! Ведь вы были убиты!

Он схватил Брендона, ощупал его и, отодвинув от себя, вперил в него пристальный, как бы изучающий взгляд.