На дне Марса

– Командир не отвечает, – констатировал Умник.

– Он это предусмотрел, – скривился Жрец, – и сказал, чтобы уходили без него.

– Может, он заблудился или в засаду попал?

– Там не лабиринт, а штольни для роботов. Они, что ли, на него напали?

Умник решительно поднялся со стула, надел рюкзак. Несколько раз моргнул, центрируя контактную линзу.

– Надо сходить.

– А если сами заблудимся? Или нападут?

– Роботы? Хотя бы веревку проверим.

– Ладно, – Ликон вытащил маску, промазал гель-герметиком места контакта уплотнителя с кожей, и надел ее. – Сунь веревку в щель, чтобы дверь не захлопнулась.

Парни нырнули в проем и прикрыли дверь. В свете двух вспыхнувших налобных фонарей показался ровный тоннель в человеческий рост, пробитый в рыхлой породе. Веревка уходила вглубь.

– И что он тут искал, ё-моё?! – ругнулся Жрец. – Льда нет, отработанная порода.

Умник не ответил, ощупывая шнур.

– Не провисла, значит выбирал слабину. Пошли. Веревка на сто метров, далеко уйти не мог.

Медленно, проверяя стены, парни двинулись вглубь шахты. Метров через пятьдесят веревка ушла в боковой ход. Умник осмотрел новую штольню.

– Здесь явно работали люди, – сделал он заключение. – Ручной инструмент типа кайла.

Жрец приблизился, заглядывая в глубину.

– Ход узкий и крутой. Подозрительно.

– Думаю, командир полез туда.

Ликон ощупал ледяные стенки и сказал:

– Здесь давно не было внешнего воздуха, не подтаяло. Сколько прошло времени?

– Сорок минут.

– У него кончился кислород.

– Тем более мы должны его найти.

– И упокоиться там вместе с ним? Самим кислорода осталось только вернуться в тамбур. А еще в город идти.

– Ты хочешь его бросить?

– Надо выполнять приказы, а не своевольничать.

– Давай хоть до конца веревки дойдем.

– Хорошо, – Жрец достал из рюкзака шнур. – Прикрепи снаружи, спускаемся, держась за страховку.

Умник обвязал веревкой камень и стал спускаться вслед за Жрецом. Люди, пробившие новую штольню, не собирались использовать ее для добычи льда – в узкий лаз можно было еле-еле протиснуться. Скоро под ногами закончилась порода и пошел чистый лед. Чипка взял камень и стукнул по стенке. Посыпались мелкие осколки. Он поймал осколок языком и разгрыз его.

– Углекислоты не более десяти процентов. Вполне подходящий для добычи.

– И что?

– А то, что основная штольня уходит вбок и там нет хорошего льда. А тут чуть в стороне отличная руда. Зачем надо углубляться, если выгодней рыть здесь?

Через несколько метров парни обнаружили, что веревка Имбы примерзла к полу.

– Вот почему он не отвечал на сигналы, – заключил Умник, осматривая кусок льда, упавший с потолка.

Жрец поежился, глядя на прибор на руке:

– Минус пятьдесят, кислорода пять, углекислоты тридцать, давление четверть атмосферы. Тут не выживут даже пустынники…

– Идем до конца, – Умник прервал товарища.

– Как хочешь.

Чипка знал, что батарея Ликона новая, мощнее процентов на тридцать, чем у него. Поэтому и кислорода на полчаса, а ему осталось минут десять. У командира же давно кончился. Логика выживания в Мире Минимума требовала повернуть назад, но Умник назло логике пошел вперед, не оглядываясь. По тонкому хрусту в разреженном воздухе он понял, что Жрец идет следом.

Напрасно.

Через несколько метров туннель оказался заваленным.

Глава 2 Совещание у Верховного

Верховный Жрец считался старым по любым меркам. Из-за утери архивов в Голодную революцию никто не знал точно, сколько ему лет. Оптимисты давали сорок пять, что по марсианским меркам, где в году более шестисот дней, очень много. Мало кто доживал до тридцати лет, а сорокалетних можно было сосчитать по пальцам и только в высших эшелонах власти. Не всем офицерам Церкви доступны технологии омоложения, а о рядовых и говорить нечего. Недостаток ресурсов[9] – главная проблема Мира Минимума.

Верховный Жрец, или просто Верховный, как его обычно звали, поскольку настоящее имя потерялось в глубине истории, взял чашку кофе, тяжело поднялся с трона и подошел к окну. В этой фразе все условно, кроме того, что годы никуда не денешь даже с доступом к лучшей медицине. «Трон» – облезлое кресло, когда-то мягкое, а сейчас латанное-перелатанное. «Окно» – проем, кое-как затянутый пленкой – той же самой, что закрывала Город куполом. «Кофе» – напиток из обжаренных зерен неизвестного происхождения – черный и горький, как все растения пустыни. Проще жевать мумие, но Главный должен соответствовать высоким стандартам потребления.

За окном, как всегда, выл противный ветер, нагоняя тучи тонкого красного песка, который залезал во все щели и не давал покоя ни днем, ни ночью. По улице проходил отряд клириков[10] под командованием офицера. Внутренняя охрана. Сквозь пленку, которая не пропускала ультрафиолет, их темно-красная форма казалась серой. Очень практичный цвет на Марсе. Пустынники давно не нападали на Город, но есть еще Сопротивление, оппозиция внутри Церкви, да просто психопаты. Опросы показывают, что народ любит своего диктатора, но почему тогда случаются перевороты?