На дне могилы

Кости одним легким движением поднялся и потянул меня за собой. Я невольно съежилась, когда его ладони задержались у меня на талии, а единственный способ заставить сердце не стучать так — пустить в него пулю.

Он шел вплотную ко мне, подталкивая меня ладонью в спину. Я не волочила ноги, хоть и хотелось, еще как. На лестнице мы кого-то повстречали, но я не поднимала головы, сосредоточившись на том, что произойдет, когда мы войдем в комнату.

Как мне сохранить холодность, потея под ним? Как не выкрикнуть что-нибудь ужасное вроде: «Я тебя люблю!»? А если у меня в разгар всего начнется приступ эпилепсии и я стану пускать слюни или плеваться? К тому времени, как мы добрались к знакомой спальне, я привела себя в состояние умеренной паники. Халат все еще валялся на стуле. Когда Кости закрыл дверь, я в отчаянии попробовала взять ход событий в свои руки:

— Ну ладно. — Голос мой звучал пронзительнее обычного. — У тебя на уме что-то определенное или начать с очевидного?

У него дернулись уголки губ.

— Хочешь решать за меня? Извини, милая, но эта ночь — моя. Когда я попрошу тебя об услуге и ты выставишь такое условие, тогда и будешь распоряжаться. А сейчас главный тут я. Ну, сбрасывай туфельки. Они тебе, похоже, намяли ноги.

Я мрачно повиновалась. Постель, казалось, выросла до угрожающих размеров, а стены съежились, сократив пространство до этой мягкой площади, ожидающей меня.

Кости стянул рубаху. Я отвела взгляд от его неправдоподобно скульптурной груди. Ногти впились мне в ладони. Очень уж быстро все происходило.

— Повернись.

Я повиновалась с облегчением и одновременно с неохотой. Хотя мне не придется упираться взглядом в ковер, чтобы его не видеть, но в то же время так я чувствовала себя более уязвимой. Как будто не смогу защититься, если не увижу, что мне грозит.

Холодные пальцы отвели мне волосы, и я вздрогнула. Он тихонько потянул, и молния медленно, неудержимо открылась до основания. Платье повисло на плечах, соскользнуло и упало к ногам.

Он еле слышно зашипел. Я, как дура, зажмурилась, словно от этого нагота становилась невидимой. Задержала дыхание и снова вздрогнула.

— Ты мерзнешь, милая. Давай-ка уложим тебя в постель.

Его голос звучал чуть сдавленно, акцент стал резче. Я преодолела два шага до кровати, позволила Кости отбросить одеяло и тут же натянула его на себя, забравшись в постель.

Кости, стоя на коленях у кровати, коснулся моих волос.

— Вот так, натянув одеяло до подбородка, с круглыми глазами, ты выглядишь очень молоденькой.

— Ты, верно, чувствуешь себя педофилом?

Он кивнул:

— Учитывая разницу в возрасте и все, что я собираюсь с тобой проделать, так оно и есть. — Потом он посерьезнел. — Котенок, я думаю, под всем наружным сарказмом, безразличием и гневом ты все еще меня хочешь, иначе я не стал бы настаивать. Я признаю себя безжалостным шантажистом, как ты сказала, но я не насильник. Если ты действительно меня не хочешь, я оставлю тебя в покое, а завтра все равно превращу, как обещал. — Он замолчал. Выпустил локон, с которым играл, и накрыл ладонью мое лицо. — Но я сделаю все, что могу, чтобы убедить тебя согласиться. И ничуть не стану стесняться.

«О нет! — кричал мой разум. — Я пропала. Вспомни ту свалку. Вонь. Ухмылку Грегора. Все, что угодно, лишь бы не замечать, что он уже расстегивает брюки».

Была одна вещь, которая гарантированно должна была привести меня в себя.

— Зачем ты меня обманывал, Кости?

Он замер. Верхнюю пуговицу успел расстегнуть, но к молнии не прикоснулся.

— Ты действительно поверила, что я изменял тебе?

Я невежливо фыркнула:

— После того как видела снимки, слышала доклад Фабиана, воспоминания Каннель и твое собственное признание в ту ночь, когда Гери выдернула тебя из Нового Орлеана… да, поверила.

Его взгляд словно пробурил мне голову насквозь.

— Ты видела на снимке, как я вхожу в дом с женщиной, но не видела, что произошло за закрытой дверью. Я в Новом Орлеане изображал, будто наслаждаюсь холостяцкой жизнью, в надежде, что Грегор схватит наживку. Он схватил. Даже подослал ко мне Каннель, как будто я так глуп, что не учую на ней его запаха. Нетрудно было выпить ее кровь и убедить ее докладывать Грегору, как я беззащитен в своем распутстве. К тому времени, как ко мне добрался Фабиан, рядом было несколько шпионов Грегора. Что я должен был ему сказать?

У меня голова пошла кругом.

— Но я сама слышала. Ты говорил Каннель, что она выбирала женщин для вас обоих.

— Она в это верила, — ответил Кости. — Я позволял ей каждую ночь выбирать новую девицу из живых и приводить ко мне домой. Потом я выпивал обеих до бесчувствия и укладывал голышом рядом. Простая уловка. Я понимаю, как выглядел в твоих глазах, Котенок, но тебе надо было выслушать мои объяснения, а не уходить с Цепешем.

Эмоции во мне боролись с подозрениями. Ну какая женщина после всего, что я видела и слышала, поверит, что это был всего лишь сложный розыгрыш и ее любовник всего лишь изображал неверность?

— Но ты от меня ушел. — Я не сумела скрыть боль в голосе. — Сказал, что все кончено.

Кости вздохнул: