На долгую память…

За рулём небольшого аккуратного автомобильчика сидела сестра Виктора. Она была значительно старше брата, поэтому у них никогда не было общих интересов. Росли они порознь, не интересуясь жизнью друг друга. Они, наверное, даже друг друга недолюбливали, по крайней мере, не грустили от того факта, что могли не видеться несколько лет. И когда Виктор не смог вернуться к полноценной жизни после избиения, женщина больше жалела его супругу, чем его самого. И сейчас она с готовностью принялась помогать Лизе в том, чтобы Виктора положили в психиатрическую лечебницу. Навсегда.

На заднем сидении, уставившись в окно, сидела Лиза, и немного дремал после успокоительных препаратов Виктор.

Развод был практически оформлен, деньги от продажи квартиры надёжно ждали своего часа на банковских счетах, поэтому последним этапом перед началом новой жизни Елизаветы была реализация запланированной госпитализации Виктора. Это решение далось девушке не просто, она даже попыталась поверить в слова Гоши о том, что Виктор мог изменять ей с молодой деревенской девчонкой, попутно воруя миллионы. Но, конечно, были сомнения.

Один вопрос она всё-таки решила задать почти официально бывшему мужу, предчувствуя то, каким будет его ответ:

— Витя. Скажи хоть сейчас. Те деньги у бандитов ты стащил для себя или для того, чтобы вернуть их обманутым людям?

— Какие деньги? — очнулся Виктор.

— Мне сказали, что с такими суммами тебе было бы логичнее сразу свалить из страны. Навсегда. А ты начал какие-то странные операции делать…

— Ты вспотела что ли? — в голосе Виктора вновь появилась агрессия.

Все последние дни октября он был сам не свой, приходилось давать ему значительно больше успокоительных после того инцидента с Гошей. Возможно, также повлияла незнакомая обстановка чужой квартиры.

— Да, Вить, ты прав! — голос Лизы дрогнул, сестра Виктора недобро посмотрела на неё через зеркало заднего вида.

— Заметно. Куда мы едем? — спросил Виктор.

Лиза не смогла скрыть эмоции:

— Чёрт. Могу ли я иметь право знать хоть какую-то часть правды о тебе?!

Последние дни она ужасно плохо себя чувствовала. Но Виктор зациклился на другом:

— Я повторю свой вопрос. Пока мне не сложно. Итак. Куда. Мы. Едем. А?

— Мы едем к Лере, — соврала Лиза.

— К какой Лере? — не понимал Виктор.

— Лера. Валерия. Твоя подруга из деревни. Которую ты любил…

— У меня нет подруг в деревнях.

— А в городе?

— Ты говорила про определённого человека. Кто она, эта Лера?

— Никто, — устало сказала Лиза.

— Головой бы твоей я дверь открыл, — без агрессии сказал Виктор. — Я не знаю о чём ты. Может быть, любил. Сейчас я никого не люблю, потому что я ничего не помню. Видимо, я ударился головой.

— Видимо, — сказала Лиза.

— Мой мозг ничего не помнит. А сердце живёт отдельно. У него свои заботы. Оно сейчас знает, что никого не любит. Мысли не хотят разгоняться, тормозят. Глупо говорить о том, кого я любил. Я же не знаю о прошлом. Может, я и тебя любил. Я мог…

Виктор высказался и замолчал, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Но не смог вспомнить даже имён тех женщин, что ехали с ним в автомобиле. А Лиза отвернулась к окну и тихо заплакала.

Любил.

* * *

Они приехали. Их быстро оформили. Сестра Виктора осталась ждать Лизу в машине, чтобы потом увезти её в аэропорт. А сама Лиза прошла вместе с бывшим мужем и врачом в палату, в которой будет жить человек, которому она отдала лучшие годы своей жизни.

Ремонт в больнице был давно, но чувствовалась благоприятная атмосфера во всём отделении. Лиза не увидела ни одного буйного, все пациенты ходили спокойные, может быть, немного зацикленные на своих мыслях, своём внутреннем мире. Но ни одного безумного взгляда Лиза не встретила. На том она и успокоилась. Хотя, наверное, ей стоило самой заняться поиском пансионата-лечебницы.

Виктор не сразу понял, куда его привели. Но на первичном осмотре врача ему сделали укол, после которого его перестал интересовать вопрос собственного нахождения в этом пространстве. Он послушно зашёл вместе с врачом и Лизой в палату.

В палате жили ещё трое пациентов, но когда Баюнова привели, там никого не было, все ушли на обед. Помещение было узким и длинным, с одним большим окном, на котором была решётка. По обе стороны стен стояли кровати: две с одной стороны, две — с другой. Кровать Виктора была у самой двери.

— Ну, прощайтесь пока, а мне надо бежать, меня ждут! — сказал седовласый доктор и покинул палату.

Виктор сел на кровать и стал рассматривать свои руки. Лиза положила в тумбочку сумку с его одеждой и небольшой пакет с нехитрой едой: два красных яблока, три немного потемневших банана, шоколадку, булку с маком и бутылку с негазированной водой.

Но её уже почти официально бывший муж не обращал на девушку внимания. Причём, в глубине души, он понял, что его надолго положили в больницу, но эмоции по этому поводу никак не желали выбираться наружу. Мужчина стал изучать пол, стёртый блестящий линолеум, не понимая, что он здесь не надолго, а навсегда.