На дорогах в куда

- Конечно! Вот кого напоминала ей эта незнакомка. Те же глаза, тот же слегка восточный изгиб бровей, похожая светлость, даже прозрачность кожи. Только у Виктора она была какой-то болезненной, а у этой женщины прозрачность кожи была естественной, и синие тонкие жилки сосудов на красивой длинной шее, проявляющиеся при эмоциональных словах, вырывающихся у неё, оживляли и даже украшали эту восковидную прозрачность.

У многих мужчин, эта особенность заставляла желать: прикоснуться к пульсирующим ниточкам! - И Анна, словно загипнотизированная, в лёгком состоянии сомнамбулы, пошла следом за незнакомкой.

Женщина шла, высоко подняв голову, и это у неё получалось естественно, без видимого напряжения, походка её была упруга, красива... Может, это ей удавалось при помощи высоких каблуков лёгких туфель? Но они так органично облегали ступни, что казалось, были её естественным продолжением, и росли сами из её милых пяток.

Не зря считается, что настоящую женщину видно по пяткам. Это так. Попробуйте взглянуть на редких хозяек таких вот пяток: нежных, розовых, ровных, гладких, совершенных...

А милые пальчики ног! Дружно прижатые друг к другу, они вдруг начинают слегка разбегаться, когда к ним прикасается ласкающая рука, и трепетать, в желании оттолкнуть, но и в другом желании: продолжай, ещё, ещё, ещё...

Действительно хочется целовать их следы, асфальт, песок, по которым хозяйка этих прелестей прошла своей лёгкой походкой. Совершенство оставляет совершенные следы, пускай иногда только на песке, но и этот след оставляет свой след на душе, уж такая вот тавтология - след оставляет след!

Эта женщина оставляла такой след. След в душах и сердцах покорённых её красотой мужчин. Может быть ещё и потому, что она была холодна к мужчинам?

Несмотря на то, что она была замужем, ей не нравились интимные ласки мужа. Они её не трогали, не заводили, не возбуждали. Это было просто её неприятной домашней обязанностью, и она долгое время считала, что так и должно быть, что это нужно только мужчинам, а не ей, и вообще женщина существо духовное, а это - так, повседневность, грязь даже. Главное душевная общность, близость, а прикосновения мужчины - это как назойливость, может быть сходная с прикосновением насекомого, которого невозможно отогнать, а приходится терпеть, потому, что приходится... Так надо. Так делают все.

Но проходило время, и многое менялось в её представлениях. Обсуждая эти проблемы с подругами, она видела, что многие просто не могут без того, к чему она была так равнодушна. Они сами искали близости с мужчинами, хотели быть с ними, говорили о любви. Она не понимала этого. Она считала, что тоже любит своего мужа, потому, что делает всё, что он хочет. Но сама не проявляла активности в интимной жизни.

Он хотел, - он получал. Но она не хотела, она просто терпела, предоставляя своё роскошное, красивое тело для его ласк и временного пользования. Это она и считала любовью - доставлять близкому мужчине радость общения с её телом. Но его тело не было радостью для неё. - Парадоксы её женской психики...

И муж со временем стал тоже охладевать к ней. В самом деле, а как могло быть иначе, когда рядом с тобой, под тобой лежит холодная красота, какой бы она не была совершенной? Холод всегда порождает холод, тепло тянется к теплу. Это, как закон подобного к подобному...

Он стал искать тепло вне дома, по искоркам собирая его из разных чужих очагов. Но чужое оно и есть чужое, там тоже пытались согреться, и тоже собирали свои искорки, пытаясь согреться на плече чужого мужа.

Вот так они и жили, пока Элен не заметила у себя странные желания. Её стали привлекать молодые красивые девушки, впрочем, почему стали? Это было всегда, что она потом и отметила, совершая мысленную ретроспективу своей жизни. Именно всегда. В детстве ей нравилось ночевать у своей подруги, когда, специально засиживаясь по долгу за уроками, приходилось оставаться у неё. И она радостно звонила домой, чтобы попросить у матери разрешение заночевать у подруги. Ночью, прижимаясь друг к другу, и рассказывая страшилки, Элен чувствовала необъяснимую сладкую тяжесть и влажное тепло где-то у себя внизу живота, ей нравился запах пшеничных волос подруги, она ловила её дыхание, просыпаясь по ночам, и тайно прикасаясь к её пухлым розовым губам, своими губами. Потом, взрослея, она загоняла эти воспоминания и желания вглубь, чем копила у себя в характере жёсткость и твёрдость, совсем не присущих женской сути.

Не достигая желаемого, мы ожесточаемся, потому что виним во всём происходящем чаще всего не себя, а кого-то другого, накапливая это неудовлетворённое. Всё больших и больших усилий требуется для удержания гремучей смеси неисполненного, чем и приобретаем жестокость к окружающим, и к себе, в конце концов. Потому, что всё возвращается обратно, согласно закону возвращения энергии неправильностей.