На дорогах войны

Горбань вылез из ямы, заставил выбраться итальянца. Поползли вместе. Вдруг вспыхнула осветительная ракета. Федя прижался к земле, точно мертвый, а сам настороженно впился глазами в итальянца. А ну, как этот пацифист встанет, позовет своих и скажет: «Держите его, это я вам привел «языка». А у нашего храброго пулеметчика только одна граната. Однако «итальянский трудящийся», пока светила ракета, лежал не шелохнувшись, но как только вновь наступила тьма, сделал решительную попытку уползти обратно в яму. Федя своею властной рукой возвратил его на прежнее место. Еще не раз вспыхивали осветительные ракеты. «Итальяно» пугливо озирался и все время что-то шептал, не то проклятия, не то молитвы. Надо полагать, он тоже не был уверен в благожелательности намерений Горбаня: а вдруг этот русский, вооружившись пулеметом, возьмет и расстреляет его? Так, хоронясь от гитлеровцев и настороженно следя друг за другом, они вырыли пулемет и ленты из сугроба и возвратились ползком в яму.

Горбань немедленно изложил обширный план нападения на гитлеровцев с тылу, но итальянец наотрез отказался. Он молитвенно складывал руки, поднимал глаза к небу. То ли на бога ссылался, то ли еще на какие-то высшие инстанции. Федя понял, что ему в этом пункте без знания языка ничего не добиться и, сердито послав своего подопечного пацифиста к бису, сказал: «Ну, добре, я сам все сделаю. Только ты не мешай мне».

Итальянец охотно рассказал устройство своего пулемета и показал, как надо вести из него огонь. Впрочем, магнитогорский горняк уже повидал немало всякого оружия и мог бы разобраться сам. Но он все же внимательно проследил за всеми манипуляциями итальянца и в точности повторил их. Тот удовлетворительно закивал головой, радуясь понятливости своего ученика. «Эх, темнота, — пробормотал Горбань. — Что же ты, не знаешь, что техника в период реконструкции решает все».

Утром, ориентируясь по звукам боя, Горбань улучил момент, выбрался из ямы и занял огневую позицию. Итальянец лег рядом и расторопно подавал ленты. Это они и нанесли тот дополнительный встречный удар, который окончательно поставил в тупик фашистскую пехоту…

Рассказывая все это, Федя дружелюбно похлопывал итальянца по плечу, стараясь всячески рассеять еще не выветрившееся чувство страха перед русскими.

— Рота знала, кого назначать заведующим Европой. Вот так, друг Антон! Когда и вы будете знать, кого выбирать заведующими, тогда и у вас все будет в порядке. А пока, хлопцы, дайте итальянскому трудящемуся котелок каши, а я пойду разыскивать остатки своего пулемета, а то старшина снова нацелился на меня…

— Отставить! — скомандовал старшина. — Сначала приведи себя в порядок, потом пойдем к командиру. Доложишь по форме, чем ты занимался в расположении врага.

Федя пристально посмотрел на старшину, усмехнулся, сбросил соломенные боты, сел на них, вынул из вещевого мешка свои сапоги и, тщательно наматывая портянки, вполголоса запел:

Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет…

Л. Кузьмин ОГНЕННЫЙ СЛЕД

Кыштым, площадь Освобождения Урала, 17. Этот адрес приведет к небольшому дому, что стоит на берегу озера. Почти каждый вечер сюда на огонек приходят пионеры, учителя, рабочие. Приветливо встречает гостей среднего роста широкоплечий человек. Из потемневшего шкафа он достает большую папку с письмами. На конвертах знакомые имена. Это письма писателей, офицеров Советской Армии, видных общественных деятелей, адресованные хозяину дома.

Кто он такой?

Алексей Андреевич Бородулин — прославленный партизан, ветеран Великой Отечественной войны, чье имя знакомо каждому в городе. Он рассказывает о своих однополчанах. И когда слушаешь его, читаешь письма боевых друзей, потрясают подвиги простых советских людей, свершенные ими в годы войны.

РЯДОМ С ВРАГОМ

В один из ноябрьских дней 1941 года Советское Информбюро передало важное сообщение: «Сегодня ночью бойцы отряда особого назначения Западного фронта и партизаны Угодско-Заводского района Московской области разгромили штаб 12-го армейского корпуса отборных частей СС». Об этой дерзкой операции писали многие зарубежные газеты.

А вот что было за этими скупыми строками.

…Бородулина вызвали в штаб ночью. Генерал испытующе посмотрел на Алексея в упор и спросил:

— Уралец, значит? Скажите, согласны ли вы действовать в тылу врага? — Тут же предостерегающе поднял руку. — Подумайте. Это не приказ. Запомните, там опасно, — и добавил: — Очень опасно.

Наступила пауза. На столе будильник отсчитывал напряженные секунды. Переборов волнение, Алексей твердо сказал:

— Готов, товарищ генерал.

Генерал одобрительно кивнул головой.

Несколько месяцев проходили специальную подготовку. Обучал старый чекист, полковник Иовлев.

Однажды глубокой ночью полторы сотни человек, как призраки, перешли линию фронта и растворились в подмосковных лесах. Это был отряд особого назначения, сформированный по указанию Комитета Обороны для выполнения важных заданий. Повел отряд капитан Жабо, высокий русоголовый латыш, человек, не знающий страха.