На двух планетах

Как раз в эту минуту Грунте хотел пошевельнуться, но его рука поднялась гораздо выше, чем он ожидал. Он тотчас повторил это движение и убедился, что все его тело, а также и покрывало на его постели сразу стали значительно легче. Он оглянулся, разыскивая глазами, что бы такое ему швырнуть кверху, чтобы исследовать это чудесное явление. Тут он увидел на полке над кроватью несколько своих вещиц, очевидно, вынутых из его карманов. Так как теперь, несмотря на повязку на ноге, он с легкостью мог приподнять тело, он взял свой перочинный нож и, подняв его как можно выше, выпустил его из рук. Грунте мог свободно следить за его падением; только через секунду нож коснулся пола. Грунте мысленно измерил высоту падения и подумал: сила тяготения уменьшилась и стала приблизительно втрое слабее обычной; такой она должна быть на Марсе... И снова вспомнились ему слова Элля: "Освободиться от тяжести, это значит покорить вселенную".

Услышав легкий шум, вызванный падением ножа, Зэ отодвинула ширму и вместе с Ла приблизилась к Грунте. Его внимание уже давно было отвлечено от ширмы, и поэтому он испуганно вздрогнул, когда внезапно увидел перед собою двух прекрасных марсианок. Это женское общество ужасало его; ему приятнее было бы оказаться даже среди враждебно настроенных дикарей. А к тому же еще он почувствовал прикосновение нежных пальцев, - Зэ погладила его по голове... Он невольно оттолкнул ее руку.

- Бедный человек, - сказала Зэ. - Он еще совсем вне себя. Надо, прежде всего, дать ему попить. - Она снова положила ему руку па лоб и сказала:

- Не бойся, мы тебе ничего не сделаем, бедный человек.

"Ко бат", так звучали ее последние слова. "Ко бат!" - этот звук ошеломляюще подействовал на Грунте, - это было одно из странных выражений Фридриха Элля. Так обыкновенно говорил Элль, когда кто-нибудь не мог проникнуться его странными воззрениями и когда он хотел выразить сострадание к скудности человеческого разума. Часто спрашивал его Грунте, что это за слова и откуда он их знает? Элль только улыбался в ответ, тихо повторяя: "Ко баты, - этого вы не поймете, бедные люди!" Все эти воспоминания сразу всплыли в памяти Грунте при звуке непонятных слов. Теперь он старался казаться спокойным.

Тем временем Ла принесла сосуд, наполненный чудесным марсианским нектаром. Марсиане обыкновенно пили через трубочку, приделанную к сосуду, и эту трубочку Ла пыталась просунуть между стиснутыми губами Грунте. Но старания ее были напрасны, - Грунте не разжимал рта и отвернулся к стенке.

- А ведь баты нелюбезный народ, - смеясь сказала Ла.

- Нет, - возразила Зэ, - Зальтнер совсем другой: он сразу заговорил.

Грунте уловил знакомое имя и, наконец, заговорил:

- Зальтнер? - спросил он, все еще не глядя на Зэ.

- Ага, - сказала Зэ, - видишь, он отлично слышит и говорит. Послушай-ка, теперь я с ним поговорю.

Она ласково обняла подругу и близко подошла к ложу Грунте. С большим трудом выговаривая заученные немецкие слова, она сказала:

Зальтнер - немецкий друг пить вино, Грунте пить вино, немецкий друг.

Грунте с изумлением взглянул на марсианку, говорившую по-немецки, а Ла, которой эти слова показались страшно забавными, едва удерживалась от смеха. Грунте тоже чуть было не улыбнулся, но, увидя так близко от себя этих обольстительниц, он опять уперся взглядом в одеяло. Тем не менее он вежливо ответил:

- Насколько я вас понимаю, мой друг Зальтнер тоже спасен. Скажите, пожалуйста, где же я нахожусь?

- Пить вино, Грунте, - настойчиво повторила Зэ, а Ла поднесла трубочку к его губам.

Грунте на этот раз не отказался, и вскоре он испытал приятное действие освежающего и бодрящего напитка. Он поблагодарил и задал Зэ еще несколько вопросов, но ее немецкие познания были уже исчерпаны. Тогда Грунте указал на нее, потом на картину и сказал наудачу: - Марс? Марс?

Это слово Зэ запомнила. Она повторила утвердительно:

- Марс - Ну! - И, гордо выпрямившись, показав на Ла и на себя, она произнесла:

- Ла, Зэ - нумэ!

- Нумэ?! Так вот оно! Вот оно, слово, сказанное ему Эллем: Кланяйтесь нумэ.

Итак, марсиане называли себя нумэ, и Элль это знал! - это заставило Грунте так глубоко задуматься, что он на мгновение позабыл все окружающее. Он закрыл глаза, чтобы никто не прерывал его размышлений, и лицо его снова приняло суровое выражение.

Зэ принялась за стряпню, а Ла придвинула кресло и села у ложа Грунте. Она внимательно рассматривала вещи, найденные у Грунте, и ее забавляла маленькая книжка, которую она увидела среди них. Это был словарь эскимосского языка, и на виньетке заглавного листа было изображено бушующее море и на нем эскимос в своем челноке.

- Посмотри-ка, - позвала она Зэ: - вот калалек в своем каяке!

Знакомое эскимосское слово поразило слух Грунте и вывело его из мрачной задумчивости. Неужто марсиане изучили гренландский язык? Это было вполне допустимо. Сам он перед поездкой, на всякий случай, усвоил самые необходимые для общения с эскимосами выражения и поэтому сказал:

- Я знаю несколько эскимосских слов. Понимаете ли вы меня?