На дыбе. Русский исторический детектив

Ночное небо уходит в пугающую беспредельную пропасть. Громадная низкая луна окружена голубеющими облаками, похожими на сказочные замки. Холодный мёртвенный свет широким потоком льется на землю. Он высвечивает небольшую деревянную церковь, кресты, сахарно белеющие саркофаги. Кругом царит зачарованная тишина.

И вдруг раздалось лошадиное ржанье, скрип кожаного возка, словно из-под земли выросли фигуры конных. Верховые спешились около ямы, вырытой возле кладбищенской ограды. Распахнулись дверцы возка. Из него выволокли судорожно извивающегося человека, связанного по рукам и ногам. Тот издавал странные, полные отчаяния мычащие звуки. Очевидно, рот у человека был заткнут. Фигуры, при шпагах и в треугольных шляпах, подтащили свою жертву к яме. И тут кляп, видимо, выпал, ибо жертва истошным криком огласила ночную тишину: «Караул!»

Жертву швырнули в яму. Заготовленными загодя лопатами, лежавшими возле ограды, споро заваливали яму землей. Голос жертвы раздавался с каждым мгновеньем глуше и глуше. Наконец, могила с живым мёртвецом была готова. Фигуры, приплясывая, утрамбовывали землю. Этой жуткой ночной сцене предшествовали любопытные события.

Выезд по-царски

Ярким, полным солнечного блеска пасхальным утром 1726 года толпы любопытных сгрудились вдоль набережной. Они наблюдали выезд светлейшего князя Меньшикова. В окружении многочисленной свиты Ментиков вышел из парадного подъезда дворца, украшенного четырьмя мраморными колоннами, миновал две сторожевые будки и поддерживаемый для важности клевретами под локти спустился с семи высоких ступенек к воде.

Все видели, как Ментиков по сходням взошел на баржу, обитую зелёным рытым бархатом. Весна в тот год была ранней, Нева успела очиститься ото льда. Переехав реку, Меньшиков вышел близ Исаакиевской площади к австерии. Небо содрогнулось от пушечной пальбы, зеваки заорали во всю глотку: «Виват, светлейший!»

Меньшиков вновь под локоточки был подсажен в сиявшую золотом и перламутровой отделкой карету, сделанную наподобие, как утверждали очевидцы, «веера». На дверцах сиял герб. а на империале — большая княжеская корона — из чистого золота, которого ушло без малого полпуда.

Началось торжественное, вполне царское шествие ко дворцу. Меньшиков направлялся разговеться к Императрице Екатерине.

Впереди, широко размахивая руками, шла дюжина скороходов, наряженных в пёстрое. За ними на двух открытых каретах ехали музыканты, услаждавшие слух светлейшего ласковой мелодией. Далее верхами следовали пажи, разодетые в расшитую серебром и золотой парчу. За ними двигался Меньшиков в карете, запряженной шестью лошадьми в попонах из малинового бархата, с вензелями «А.Д.М.», шитыми золотом.

По сторонам шли камер-юнкеры, палашами отгонявшие любопытных. И наконец, сие невероятно торжественное шествие замыкал отряд драгун собственного полка князя.

По указу светлейшего шесть лакеев швыряли в толпу конфеты, пряники, мелкие деньги. Людишки, с азартными криками, дрались, катаясь по грязной земле, отнимали друг у друга подношение.

Лакеи кричали в толпу:

— Всемилостивейший светлейший князь Александр Данилович нынче вечером выкатит вам, рвани, шесть больших бочонков вина и пива! Молитесь за здравие светлейшего и его семейных, а прежде всего за нашу матушку царицу Екатерину! Урра!

Еще Петром Великим ученная, толпа во всю ширь разевала розовые глотки:

— Виват Государыня, виват светлейший!

Воровское письмо

В алом бархате и тончайших кружевах, напудренный и надушенный Меньшиков появился в Зимнем дворце. Он уже про себя, мысленно, сложил сладкие тирады, которые скажет Государыне.

Но все его благодушие враз слетело, когда он увидал Екатерину. Раздувая ноздри, она выдернула свою руку из лап светлейшего, который собрался её целовать, вместо пасхального приветствия Государыня швырнула ему свернутый трубочкой лист бумаги:

— Ну-кось, прочти, а я послушаю! — Повернулась к свите Меньшикова и своим приживальщикам: — Оставьте нас. — Раздраженно махнула рукой и стала нервно расхаживать взад-вперед.

Недоуменный князь, прищурив близорукие глаза и поднеся лист почти к носу, начал читать:

— «Люди добрые, православные! Лихие времена на земле нашей природной настали, отвернулся от нас Господь Вседержитель и Царица Небесная со ангелы. Преступив заповеди отеческие и Божий, Катька Скавронская, под телегой с солдатами малакией (рукоблудие) блудной занимавшаяся, и ейный полюбовник и изверг народа православного Меньшиков, торговщик пирожками, царскую власть ныне себе против законов оттягали…»

Меньшиков с брезгливой миной двумя перстами протянул бумагу Екатерине:

— Матушка, сделай милость, уволь… Сию мерзость произносить мне вельми отвратно, язык не поворачивается…

Екатерина грозно свела брови на переносице:

— А я тебе, князь, приказала: читай! Меньшиков вздохнул, продолжал: