На электричках: Путешествие из Владивостока в Москву

Пройдя поселок насквозь, я вышел к реке. Транссибирская магистраль, огибая поселок дугой, шла с противоположной его стороны, за рекой. Чтобы просушить палатку после ночевки, я разбил ее у реки. Грело ласковое солнце, мягко журчала вода. На перегонах меж таежных сопок перестукивались товарняки. Клонило в сон. Я забрался в подсыхающую палатку и наконец-то выспался. Проснулся в аккурат, чтобы собраться и дойти до станции. Палатка высохла и была легка, как и прежде.

На перроне уже шла посадка в пригородный поезд до Архары. Я разговаривал с проводником, когда сзади ко мне подошел типичный зек. В руке у него была небольшая пластиковая бутылка без этикетки, заполненная прозрачной жидкостью. На бутылку, словно наперсток, был нанизан пластиковый стаканчик. Зек по-свойски положил руку мне на плечо и спросил, дыхнув перегаром: «Парень, путешествуешь?» Он бросил пустую пачку из-под сигарет под вагон. Проводникам это не понравилось, они зашипели на него, и зек поспешил скрыться в тамбуре. Это был все тот же сидячий вагон, прицепленный к электровозу. Правда, в отличие от предыдущего рейса, вагон был единственный. За минуту до посадки подошла бригада путевых рабочих. Они расселись по вагону. Спереди послышался гудок. Вагон мелко задрожал, дернулся и покатил. Дежурная на перроне опустила жезл и направилась к своей будке. Поезд шел в Архару.

Облучье — Архара

На этом участке магистрали поезд останавливался довольно часто. С каждой остановкой путевых рабочих в вагоне прибавлялось. Зек, севший в Облучье, становился все пьянее, а его речь все громче. Несколько раз проводник подходил и делал ему замечание, грозя нарядом полиции в Архаре. Но на зека это не действовало. В конце концов он заявил: «Я-то от них откорячусь. А ты что потом делать будешь?» Проводники больше не приходили.

Садящимся в вагон рабочим зек предлагал выпить «чистого». Кто-то соглашался, кто-то категорически отказывался. Тот, кто соглашался, начинал участвовать в интересной игре. Начинался разговор по душам. По словам зека, он отсидел семь лет за убийство и недавно вышел на свободу. Он показывал все то, чему научился за эти годы. Это было шоу, аттракцион. Он просил и умолял своего собеседника, вызывал в нем жалость. Потом круто накатывал, унижал перед товарищами, материл и оскорблял, нащупывая допустимую грань. Когда рабочий был готов вскочить и броситься на уголовника с кулаками, тот опять примирялся, предлагал выпить. И когда собеседник успокаивался, зек снова начинал наезжать еще дальше, уязвляя еще больнее, отодвигая допустимую грань. Рабочий вскакивает вне себя, а зек обращает все в шутку, гримасничает. Все смеются, разговор выглядит несерьезно, и игра продолжается. Градус повышается. Человек, пройдя через лагеря и пересылки, лавируя между блатными и тюремным начальством, поневоле стал актером и лицедеем.

В Архаре на перроне поезд поджидал полицейский. Зек заметил его, притворился пьяным, стал падать. Когда все выходили из вагона, толпясь в узком тамбуре, он вспомнил про забытую сумку, споткнулся, свалился в проходе. Потом прошел по салону и загадочно исчез из поезда. Среди сошедших пассажиров зека не было. Он будто испарился.

На участке Архара — Магдагачи пригородное сообщение отменено. Дежурная по вокзалу сверилась со служебным расписанием и сообщила, что дальше идут только рабочие и пассажирские поезда. Пригородное сообщение начинается только через 620 километров, на участке Магдагачи — Сковородино — Ерофей Павлович. Я решил в Забайкалье отрезки, где не ходят пригородные поезда, проезжать на пассажирских.

В кассе Архары взял билет до Магдагачи на ближайший ночной поезд. Были места на поезд Хабаровск — Нерюнгри: 620 километров за 11 часов в сидячем вагоне. До поезда оставалось несколько часов. Хорошая возможность прогуляться по поселку, размять ноги и осмотреть окрестности. Прямые серые улицы разбивали ряды пятиэтажек на равные квадраты. Во дворах самострои: гаражи и сараи. В каждом квадрате собственный продуктовый магазин. Ассортимент состоит из двух равных частей: алкогольной и продуктовой.

В поселке строится православная церковь. Закончен внешний каркас и обшивка. Установлены окна. Женщина, едущая на велосипеде, не сбавляя хода, крикнула: «Спросите батюшку. Рабочие вона батареи отопительные в церкви монтируют, а батюшка сад садит». Завидя человека с рюкзаком, рассматривающего церковь, вышел из сада батюшка. Это была единственная на тысячи километров православная церковь. Край не простой — миссия на выживание. Но батюшка настроен оптимистично: стены есть, купола покрыты золотом, окна поставили. Осталось сделать отопление, и за отделку можно браться.

Темнело. Из-за сараев и домов стали появляться сомнительные личности. Появление каждого из них сопровождалось окриком: «Дай закурить!» Дальше ходить по Архаре было небезопасно. Хозяева запирали ворота и спускали собак во дворы. В квартирах гасили свет и задергивали занавески. Я поспешил на вокзал.