На этнической войне

По словам моего друга, на «политинформацию» у неё уходило до 30 минут от урока, а в оставшиеся 15 минут она задавала учить наизусть какой-нибудь стих, смысл которого мало кто из русских понимал, за исключением небольшого количества понятных всем слов: Ленин, Тошкент, Узбекистон, нон («хлеб») и т. д. Здесь нужно оговориться, что доставалось не только русским, но и всем неузбекам, незнающим узбекского языка.

Мне повезло в большей степени, если можно назвать это везением, чем моему дружку. В нашей школе пятиминутка русофобии на уроках узбекского проводилась не каждый день, училка на нас почти не орала, но регулярно и с плохо скрываемым презрением вещала о том, какие русские неблагодарные — «узбеки их в войну обогрели, а они все никак не могут выучить узбекского языка».

Правда, мне запомнился один диктант. Это был необычный диктант: он наговаривался по-русски, а записывать приходилось сразу по-узбекски. Диктовка происходила настолько быстро, так что времени на обдумывание и перевод почти не было. Однако, я с диктантом справился, хотя и сделал одну досадную ошибку: вместо слова «хозир» (сейчас), которого я не мог вспомнить — меня «заклинило» от скорости диктовки, написал близкое по смыслу слово «бугун» (сегодня). Получилось «сегодня 19-й год».

На следующем уроке, когда наши тетради были проверены, училка внезапно вылила на меня целый ушат словесных помоев: «Ты что, совсем баран? У тебя сегодня один год, а завтра другой? Ты совсем ничего не соображаешь? Тебя в детстве с крыши не роняли? Когда ты, наконец, будешь учить узбекский язык? Может он тебе не нужен? Конечно не нужен: чтобы узбекский хлеб жрать — узбекский язык не нужен!»

Наряду с этим, нашим одноклассникам-узбекам на уроках русского языка и литературы (да и по всем другим предметам) всегда завышали отметки. Им главное было промычать что-нибудь вразумительное, и уже пятёрка, или на крайний случай четвёрка, была обеспечена