На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале

В связи с условиями мирного договора и с общим настроением в войсках финны и вели себя гораздо сдержанней, чем красноармейцы. Их настроение в связи с жесткими условиями мира было гораздо хуже, чем у их бывших врагов. Поэтому и особого братания среди солдат по разные стороны фронта на Тайпале не было. Несколько человек из передового охранения в Теренттиля смогли непосредственно вплотную разглядеть друг друга и обменяться парой-тройкой фраз, но массового столпотворения на нейтральной полосе не допустили ни командиры Красной армии, ни финские офицеры. В Кирвесмяки, где линия фронта стабилизировалась и оставалась практически незыблемой с февраля, подойти вплотную вообще не представлялось возможным — между позициями противников располагались минные поля.

Через час после объявленного прекращения огня из окопов 222-го стрелкового полка в расположении недавнего врага были замечены три фигуры в «рогатых» касках, которые оставили на врытой в землю башне от танка белый конверт, а на ближайшем дереве демонстративно, уже не таясь, развесили четыре бумажных листа. После этого, не подав ни знака в сторону советских траншей, они удалились, торопливо перебирая ногами в пьексах. И любопытство, и желание быть первыми на той, еще не занятой территории вынудило четырех командиров Красной армии отправиться за оставленной финнами передачей. Осмотрев конверт и бумагу, они крикнули ожидавшим их однополчанам, что это схема расположения минных полей. Затем все четверо нырнули в находившуюся рядом оставленную недавним врагом землянку. Через мгновение мощный взрыв разметал в куски тела всей группы. Командир 1-го батальона старший лейтенант Ковалев, командир саперного взвода лейтенант Горбачев, помощник командира взвода Степанов и командир отделения Давидов оказались теми, кто завершил список погибших в боевых действиях. Последние жертвы Финской войны на Тайпале погибли уже после заключения мира.

В других местах обстановка была не столь драматичной. На льду озера Суванто-ярви вчерашним противникам даже удалось сфотографироваться чуть ли не в обнимку. Чтобы запечатлеться вместе в первые часы наступления мира, они плотной шеренгой встали перед объективом фотоаппарата — финны и русские, рядом, словно они не убивали друг друга всего сутки тому назад.

Но даже в тех местах, где это удалось, недолгое знакомство военнослужащих вчерашних противоборствующих сторон завершилось всего через пару часов. Солдаты просто разошлись по своим тыловым блиндажам, чтобы готовиться к маршу. Одни — за новую государственную границу, другие — на присоединенные территории. Кроме всего прочего, отвод финских войск был обусловлен условиями договора. В первый час после прекращения огня между противниками должна была быть установлена километровая полоса. Осуществляя план разделения боевых частей на передовой, советские части оставались на месте, а финские отступали.

Еще два дня бойцы финской 7-й пехотной дивизии оставались на месте своей стодневной боевой вахты. За это время выставленным на демаркационной линии постам предписывалось не допускать прохода на свою территорию военнослужащих другой стороны. А попыток таких было достаточно, причем в основном с территории, занятой советскими войсками. Речь идет не о перебежчиках, хотя уже после заключения мира были и такие. И красных командиров, и их подчиненных обуревало простое человеческое любопытство. Многие из тех, кто сражался на этом плацдарме в течение не одной недели, вообще не видели солдат противника. Для них финны казались чуть ли не призраками, которые сидели на другой стороне поля и огрызались свинцовой метелью на попытки сломить их сопротивление. К этому чувству прибавлялось еще одно — желание узнать, что же там, на той стороне было такого, что не позволяло на протяжении всей зимы одержать победу «непобедимой и легендарной» армии, обладающей недюжинной силой и мощью. Все, кто прошел нелегкий трехмесячный путь службы в 49, 150, 4 и 142-й стрелковых дивизиях, видели, как день за днем вздымается земля на той стороне от шквальных залпов артиллерии и от массивных бомбардировок. После такой обработки врага казалось, что на финской стороне не должно остаться ничего живого. Но неудачи следовали за неудачей, и после того как последний залп ознаменовал конец войны, больше всего им хотелось увидеть, что же там было.

Один из непосредственных участников событий марта 1940 года вспоминал, что, когда он, перейдя лед Суванто-ярви, попытался пройти на финский берег, тропинку преградил финский офицер. Когда тот попытался его обойти, не произнесший ни слова финн одним движением недвусмысленно расстегнул висящую на ремне кобуру. Пришлось вернуться на свой берег и ждать, пока неприветливые «соседи» сами оставят северный берег озера.