На фронтах Первой мировой войны. 18-й гусарский Нежинский полк

За вынос из-под огня тяжело раненного командира – полковника Я. – Ф. Ф. Витковского – два гусара (Иосиф Палубский и Сергей Савушкин) впоследствии получили Георгиевские кресты 4-й степени. Полковник скончался тут же, на поле боя возле г. Камионка-Струмилова. Для полка это было серьезным ударом. Тяжело восприняли эту потерю и в Ельце. Полковника все хорошо знали, он был заметной фигурой в городе. Происходил он из дворян Минской губернии, окончил Тверское кавалерийское юнкерское училище, ротмистром участвовал в войне с Японией. Жил Яков-Феликс Витковский на Великокняжеской (Орловской) улице, в просторной шестикомнатной квартире в доме Бобковых, неподалеку от штаба полка, находившегося на Орловской площади. В некрологе, опубликованном в газете «Новое Время» 24 августа, сказано, что он был женат и имел троих детей. Перепись жителей Ельца, впрочем, показывает только двух дочерей, проживавших перед войной вместе с отцом – Елену и Ядвигу. Младшую, Елену, которой в год войны было только 12 лет, домашние и подруги называли Нелли. В семейном альбоме автора хранится выцветшая фотография, на которой можно различить белокурую девочку с косой, сидящую на скамейке в углу сада. Имеется пометка: «Любовь Васи Шевченко». Васе, приёмному сыну ротмистра В. А. Шевченко, было в ту пору 13 лет.

В субботу, 23 августа, газета «Елецкий Вестник» сообщила:

«20 августа в 5 час. вечера в Воскресенском соборе в присутствии военных и гражданских чинов города, представителей всех казенных и сословных учреждений и многих ельчан была совершена панихида по павшим в бою с неприятелем 8 августа полковнике Витковском, корнетах фон-Рутцене и Веденкове, а также и нижних чинов квартировавшего в Ельце полка».

Присутствовали на панихиде, разумеется, и дочери полковника, выражали соболезнования жены и дети офицеров полка, подошел к Нелли и Вася Шевченко. Вскоре ему самому предстояло отправиться на фронт…

Но вернемся на поле боя под г. Камионка-Струмилова. После получения известия о потере командира дивизии и командира Нежинцев на место выехал генерал А. М. Драгомиров. Он так описывает положение наших бойцов, атаковавших казарму:

«Редкие цепи гусар и улан лежали, прижавшись вплотную к палисаду. На каждую попытку двинуться вперед или назад сыпались ружейные пули из бойниц палисада и окон обоих этажей. Офицеры ползком пробирались между кочанами капусты, чтобы вытащить стрелков, находившихся впереди. А время всё уходило, и каждая потерянная минута ухудшала общее положение дивизиона.

Я вызвал конно-пулеметную команду 2-й бригады и приказал начать обстрел окон и бойниц казармы, а трубачу Ивану Гороховец (17-го гусарского Черниговского полка) трубить сигнал «назад». Услышав сигнал, наши цепи начали отходить. Австрийцы открыли бешеный огонь, но наши пулеметы заставили их замолчать. Скоро между нами и нашим противником установился неписаный договор: пока ты молчишь, и мы тебя трогать не будем, но на каждую твою пулю ты получишь несколько десятков наших. В силу этого договора все участники боя были благополучно выведены и присоединены к своим частям».

Вахмистр подпрапорщик Родион Супрунов вызвался охотником подобрать раненых, оставшихся на поле боя перед палисадом, что ему и удалось выполнить, несмотря на возобновившийся огонь из-за стен. За отвагу и самоотверженность был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.

Казалось, в полках удалось восстановить походный порядок. Но на этом проблемы не закончились. Отходя в западном направлении, дивизия чуть не попала в окружение возле деревни Туринка. Генерал А. М. Драгомиров вспоминал: