На фронтах Первой мировой

Парадокс заключался в том, что ни Англия, ни Германия не могли напрямую «вцепиться в глотку друг другу». Имея лучший, самый мощный в мире флот, неисчерпаемые людские, сырьевые и прочие колониальные ресурсы, Англия не имела настоящей армии для войны с Германией на континенте и могла сокрушить врага только чужими руками. Что, впрочем, было в традиции британской геополитки. И она такие руки весьма успешно создала, по сути, объединив под своими знаменами Францию, Россию, позднее Италию, США, Японию и далее по известному списку. Причем делалось это так умело, что привлекаемые фигуранты не подозревали о чьей-то злой воле, а принимали собственные претензии к Германии основными. Так, в сущности, возникла Антанта. Причем Англия вступила в нее последней. Немцы тоже не могли напрямую обрушиться на Британские острова или английские колонии. Начинать так или иначе надо было с британских союзников. Тем более собственные претензии к Франции и России имелись. Да и друзья союзники в лице Австро-Венгрии и Турции не прочь были разделаться с давними врагами, особенно Россией. Союз центральных держав возник еще раньше Антанты. Тевтонский потенциал вскоре оформился в твердую концепцию если не завоевания, то покорения мира.

Германия, все еще почивая на лаврах последней победы над французами, рвалась навечно закрепить за собой все приобретенное, а заодно и прихватить большую часть французских колоний. Давняя мечта. Другая давняя мечта – поход на Восток. После Фридриха Великого немцы почти двести лет не воевали с Россией. Наоборот, чаще всего ходили у нее в союзниках, друзьях, заполонили едва ли не все ячейки русского общества, за исключением крестьянского мира. Но давние вожделения тевтонских орденов немедленно проявились в полную силу, как только прусская военщина набрала мощь бронированной германской империи. Немцы не сомневались в том, что настало время отобрать у русских Польшу, Прибалтику, Украину, а заодно и решить проклятый славянский вопрос, прочно закрепившись на Балканах. Союзники под рукой. Некогда могущественная Священная Римская империя, теперь распадающаяся на части «лоскутная» Австро-Венгрия была готова не просто помочь братской Германии, но и оттяпать у России всю Новороссию с побережьем Черного моря и воцариться на Балканах, включив-таки в империю Сербию и Черногорию. После недавнего разгрома на тех же Балканах турки нашли в лице Германии естественного союзника. Багдадская железная дорога и военная миссия фон Сандерса только закрепили этот союз.

А что же Антанта? С Англией понятно. Ей германская экспансия угрожала геополитически. Что касается Франции, то кроме реванша за поражение сорокалетней давности никаких таких неразрешимых противоречий не просматривалось. Да и возвращение Эльзаса с Лотарингией, захват Саарского бассейна едва стоили стольких будущих жертв. Земли эти всегда были, есть и будут спорными. Даже нынешний президент Франции Саркази, оговорившись, назвал их немецкими.

У России же вообще с точки зрения здравого смысла не было претензий к Германии, Австро-Венгрии и Турции, из-за которых стоило бы вступать в чудовищную по масштабам и деяниям мировую бойню. Только всегдашняя наша оглядка на вожделенный Запад, финансовая, политическая зависимость от Франции и Англии толкнули ее на этот оказавшийся смертельным шаг. Освобождение Галиции, захват Черноморских проливов с Константинополем, не говоря уж о спасении Сербии и всего балканского славянства, не входили по большому счету в сферу жизненно важных интересов России.

Сознательно не останавливаюсь на взаимных противоречиях неосновных фигурантов основных событий Бельгии, Голландии, Сербии, Румынии, Италии, Болгарии и далее по списку, ибо в конечном счете все они упирались в главную конфликтную проблему противоречия Англии и Германии.