На фронтах третьей мировой войны. Война радаров

После пароходной путевки Казань — Ростов-на-Дону от отпуска остался заметный хвостик. Георгий с женой уехали в родную деревню, выкопали картошку у тещи. Очень хотелось выбраться хоть еще разик в лес, и картошку дорывали при свете автомобильных фар, чтобы теща не ворчала. Наступил день 4-го октября. Не забыть Георгию этот черный день, с которого началась такая трудная для него, такая мучительная полоса жизни! На подержанном темно-синем Запорожце 968-ой модели, который сменил его белый «броневичок», Георгий с женой уехал в дальний лес, который славился как исконно грибное место. Ему рассказывали, что деды ездили в «ежовский лес» за грибами на телеге, куда ставили пустые бочки. Обратно ехали с полными. В этих же бочках и солили грибочки. Теперь грибов стало поменьше, да и время было позднее. Осень не была сильно дождливой, и удалось прорваться вглубь леса по лесовозным дорогам. Еще не все листья облетели в молодом березнике, где как-то летом собирали они обильно выскочившие молодые крепкие белые грибки. Сейчас изредка попадались розовые волжанки, спрятавшиеся среди толстого ковра рыжей листвы. Гордо выглянул среди березок молодой толстоногий боровик — так в нашей стороне иногда зовут подосиновики…

Начинало смеркаться, когда вернулись в свою деревню. У дома стоял зеленый газик, и в доме ждала начальница отдела кадров завода. С командировкой. Утром надо было быть в Москве у грозного заместителя министра. По дороге до города Георгию коротко пояснили, что на полигоне провал, главный инженер завода уже на полигоне, под его личную ответственность переданы испытания, замминистра собирает на доклад представителей военных и разработчиков, главный конструктор, начальник ОКБ, на полигоне, у замминистра должны быть Георгий и главный инженер ОКБ, перед отпуском сменивший Георгия на полигоне. Перед совещанием единственное, о чем узнал Георгий, и что весьма его озадачило, это то, что повторные испытания в пассивных помехах провалились полностью, не обнаружили ни одной (!) отметки от цели! И принято решение о срочной переделке комплекса — исключить предложенные нововведения, вернуть частый запуск, отказаться от сверхкороткого импульса, от формирования сигнала передатчика с помощью подставных частот… Что это? Зачем такая поспешность? Почему его не нашли? Почему не получился повторный облет после сокрушительного (!) невиданного (!) успеха первого облета в пассивной помехе? Кто проводил анализ? Кто принял решение о переделках? Что дали переделки? Зачем вводить негодный, неприемлемый для боевой работы режим? И опять обидная мысль: почему, почему его не нашли?

Замминистра был почти спокоен. Он, конечно, помнил сравнительно недавний разговор с Георгием в техническом посту «Кургана», на заводе, когда Георгий нахально спорил с ним о перспективах этого комплекса. «Что там у вас происходит? Кто вам нужен в помощь? Главный конструктор говорит, что быстро все поправят, когда будет результат?» — «За эти промахи должен отвечать не он, а я!» — выпалил Георгий, — «Он не специалист в этой области». «Так почему же Вы здесь, а не там?» — начал закипать замминистра. «Сегодня же уезжаю. Хорошо бы пригласить для консультации…» И Георгий назвал двух ведущих специалистов головного института, и еще разработчика автокомпенсаторов и систем защиты из горьковского КБ — соперника, и еще профессора харьковской военной академии ПВО, автора первого варианта автокомпенсатора. Не прошло и двух дней, как все они оказались в Кап-Яре. Надо сказать, что никто из них не воспылал благодарностью Георгию за то, что их оторвали от своих неотложных дел. Кап-Яр осенью — это совсем не курорт! Но их прохладное отношение — это было ничто по сравнению с приемом, оказанным Георгию друзьями-товарищами, его соратниками.

Много-много лет, да что там, всю последующую жизнь холод между лопатками возникал у Георгия, стоило ему только вспомнить об этом времени. Никто не упрекал его, никто не отказывал в беседе. Но холод, холод в словах, холод в глазах. Холод в рукопожатьях… Его не звали на лихорадочно ведущиеся переделки, не рассказывали об очередных объяснениях причин неудач и об очередных спасительных идеях. А неудач было более чем достаточно. Достаточно было и идей, причем каждая казалась решающей, надежной, спасительной. И переделки, переделки, переделки… Отдать надо должное и энергии, и настойчивости главного инженера завода, ими всегда восхищался Георгий, работая у него заместителем. Не уступал ему и главный конструктор «Кургана», начальник заводского ОКБ. Вот только Георгий оказался как-то не у дел. Все кипело, все рисовали, тащили, паяли, настраивали, а он выпал из этого бурного процесса. Много позже ему рассказали простившие его ребята, что в тот же день, когда он выпендрился у замминистра, главный инженер завода получил информацию об этой встрече, собрал к себе всех, бывших тогда на полигоне, и рассказал, что Георгий считает их бестолковыми профанами, и только он де один разбирается в изделии. Так ли это было в точности, но…