На фронтах третьей мировой войны. Война радаров

Зато объектовая система обороны базируется на стационарных позициях, которые легко использовать при модернизации техники. Здесь легче найти необходимые кадры для поддержания всей этой техники в готовности, легче создать бытовые условия для обслуживающего персонала. Есть еще и ситуации, где без объектовой обороны в принципе не обойтись, например оборона одиночного корабля. Или оборона Москвы.

Много позже, когда «Алатау» было развернуто уже не один десяток, и отовсюду шли жалобы на ненадежную и сложную аппаратуру защиты от помех, Георгию случилось встретиться с офицером, служившим на той, первой его подмосковной точке. «Что, защита у вас не работает?» — «Ну, почему же, работает.» — «А вы, что, ее включаете!?» — «Разумеется!» — «А когда же вы включаете режим защиты?» — «Да как входит цель в помехи, так и включаем.» — «И работает?» — «Работает!» — «Да как же это у вас работает, когда ни у кого не работает?!» — «А у нас на этой аппаратуре майор сидит!»

Вот что значит Москва! И должность смогли найти, и толкового офицера!

Кстати, подобная аппаратура в зенитно-ракетном комплексе С-75 тоже работала, и работала неплохо. С офицерами в зенитно-ракетных войсках (ЗРВ) тоже было полегче, чем в радиотехнических войсках противовоздушной обороны — РТВ ПВО.

Мы отвлеклись. Вернемся к двум концепциям ПВО — объектовой и распределенной.

Чтобы преодолеть главный недостаток объектовой ПВО — недостаток времени на подготовку к отпору нападающей стороне — приходится вводить предполье. На удалении от объекта строится еще одно, и еще одно кольцо ПВО, уничтожающее средства воздушного нападения на подлете, и предупреждающее внутренние кольца о нападении.

В конце концов над территорией создается сплошное радиолокационное поле, по данным которого наводятся и ракеты, и самолеты истребительной авиации. По данным поля приводится в готовность объектовая оборона.

Заманчивой оказалась доктрина сплошного радиолокационного поля. Георгий слышал, что на испытаниях комплекса объектовой обороны, «Пирамида-Урал-Даль», генеральным конструктором которого был Лавочкин, тот самый великий авиаконструктор, присутствовал лично Никита Сергеевич Хрущев. Техника была громоздкой, сложной, и как все опытные образцы, не отработанной и ненадежной. Сбои в работе срывали наведение ракет, которые тоже входили в состав комплекса. (Их долго еще после этого возили на парадах по Красной площади). А еще скончался Лавочкин… Говорят, Никита Сергеевич спросил, какие есть альтернативы. И тут под руку попался мобильный вариант стационарного зенитно-ракетного комплекса. Характеристики его были и по нынешним временам впечатляющими.

Кстати, именно очередная модификация этого комплекса повинна в уничтожении украинскими силами ПВО российского пассажирского самолета в 2002 году над Черным морем, аж за 200 километров от места запуска ракеты. Очевидно, сами украинские военные никак не собирались сбивать пассажирский самолет за двести километров от полигона. И не сбили бы, если б действовало то сплошное поле ПВО страны, которое столько лет создавали над СССР. Самонаводящаяся ракета летела через все Черное море, мимо Геленджика, где на горе Плоская Георгий вводил в строй и проводил испытания модернизированного «Алатау», мимо Гудауты, где стоял такой же комплекс. Эти радиолокационные комплексы подобные ракеты обнаруживали даже в условиях помех, а уж в свободном-то пространстве проблем с обнаружением не могло быть. Но… Ракету запускала (и потеряла из виду) «незаможна и незалежна» Украина, Гудаута оказалась в самопровозглашенной Абхазии, а Геленджик — в России. И если раньше в считанные минуты непослушную ракету обнаружили бы и уничтожили, то теперь взаимодействие ПВО трех государств — это проблема! Ракета была потеряна, невинные люди погибли.

Итак, Никите Сергеевичу Хрущеву предложили в качестве основы ПВО мощный мобильный зенитно-ракетный комплекс. Комплекс оказался много сложнее, чем уже существовавший знаменитый зенитно-ракетный комплекс ЗРК С-75, сбивший 1-го мая 1960-го года над Свердловском американский высотный самолет-разведчик У-2, а позже сбивший такой же самолет-разведчик над Кубой во время карибского кризиса шестьдесят второго года.

Новый ЗРК был более мощным и, соответственно, более громоздким, чем С-75. Правда, за счет большей мощности и концентрации энергии в узком луче он способен был пробивать помехи, которые активно применялись для преодоления ПВО. Но такая концентрация энергии оказалась и недостатком, так как для наведения этого узкого луча нужно было дать направление на цель и координаты цели. Посчитав эту задачу более простой, чем наведение ракеты на цель, ее возложили на радиолокационное поле, на радары, формировавшие это поле. И тут выяснилось, что старые радиолокационные станции становятся слабым звеном, имеют малый потолок обнаружения и достаточно легко забиваются помехами. Здесь и потребовался радиолокационный комплекс «Алатау», с передатчиками большой мощности, с большими антеннами. Он должен был обеспечить целеуказание комплексам зенитно-ракетных войск ПВО.