На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918

Через некоторое время и с фронта 2-го офицерского полка стали поступать неблагоприятные сведения. Противник атаковал и здесь, причем смело и решительно. В некоторых местах ему сразу удалось овладеть нашими окопами, в других он залег. Видимо, неудача на левом фланге полка отразилась постепенно все дальше вправо и на его фронте, ибо все протекало как-то скоропалительно, – и роты фронта одна за другою, вопреки обычной стойкости и доблести, сдали свои позиции, попятившись где – к самой окраине селения, а где – и внутрь села. Темнота, треск выстрелов, свист и щелкание в ночной тишине пуль в разных направлениях, мелькавшие кое-где суетливо-пугливые фигуры, неизвестно – кто, чьи, – все это создавало какую-то хаотически жуткую картину, разобраться в коей, казалось, было невозможно. Вблизи нас появился откуда-то командир 2-го офицерского полка, полковник Витковский. Он доложил начальнику дивизии о положении дела. Видно было его стремление спокойно изложить трудное положение фронта. Мы из этого доклада вынесли лишь впечатление, что и командир полка не все знает и представляет верно, смягчает горечь обстановки, а главное – воздействовать на нее в благоприятном смысле не может.

Скоро дошли вести, что и пластуны на левом фланге, у железной дороги, тоже сдали под нажимом на них большевиков.

Что было делать при таких обстоятельствах? Начальник дивизии решил отвести дивизию на противоположный берег глубокой лощиною, в которой утопало село Татарка. Это, пожалуй, был лучший выход из создавшегося положения, пока было еще кое-какое управление частями фронта и пока еще все не превратилось в кашу, расхлебывать которую было бы чрезвычайно трудно. Тут же на улице недалеко от церкви Дроздовский хотел отдавать нужные распоряжения, но щелкание пуль вокруг нас так усилилось, что, по настоянию начальника штаба полковника Чайковского, мы ушли по шоссе к северозападной окраине села, чтобы нас зря не перестреляли, как куропаток. По счастливой случайности, потерь в личном составе штаба и конвоя начальника дивизии не было.

На окраине села вошли в первую попавшуюся хату, едва достучавшись, чтобы нам отворили ее перепуганные насмерть хозяева. Тут написали несколько распоряжений. Затем вышли из селения на высокий берег лощины, приостановились, ибо стало рассветать, и можно было рассмотреть, что где происходит.

По шоссе проходили части 2-го офицерского полка. Шли в порядке, но вид был потрепанный. Противника нигде не было видно. Стрельбы не слышно. Тишина. Вдруг все стали с тревогой восклицать: увидели наш бронепоезд, шедший по селу (на некотором – до одной версты – участке железная дорога проходила через село по юго-восточному склону лощины). Мы сразу поняли его почти безнадежное положение. Он должен был быть уже на разъезде Базовом, чтобы свободно, в случае нужды, уйти к Ставрополю, но вследствие каких-то недоразумений не исполнил этого до сих пор, а теперь уже было поздно: путь к Базовому был ему отрезан. Оставалась еще некоторая надежда на возможность проскочить в сторону Армавира, который, кстати сказать, с 13 октября был в наших руках. Начальник дивизии, страшно озабоченный его судьбою, лично послал двух солдат саперов предупредить бронепоезд о грозящей ему опасности. Саперы лихо и смело помчались к бронепоезду. Но, увы! Расстояние было не менее полуверсты, бронепоезд хотя и медленно шел, успел все же уйти настолько, что предупредить его об опасности и вернуть саперам не удалось. Почти на наших глазах чудный, доблестный бронепоезд геройски погиб. (К сожалению, забыл его название, помню хорошо, что он чудно был вооружен и оборудован; на одной платформе стояли крупные длинные морские орудия; командир бронепоезда и часть команды были моряки)[242]. При подходе к Базовому бронепоезд попал в засаду; в одну и другую сторону путь был поврежден и загроможден шпалами, и со всех сторон бронепоезд был атакован большевиками. Он открыл по ним убийственный огонь со всего имевшегося на нем оружия и, расстреляв патроны, погиб.

Спаслось чудом лишь несколько человек.

Вслед за тем, когда еще не вполне рассвело, мы перешли к небольшому домику у шоссе, шоссейной казарме, и отсюда восстановили связь с генералом Боровским, окончательно и подробно ориентировав его обо всем происшедшем. Генерал Боровский уведомил начальника 3-й дивизии, что он высылает в его распоряжение последний свой резерв – Корниловский полк – и рекомендовал употребить его с активной целью. Общее мнение у нас было – двумя свежими полками – Самурским, только что подошедшим к дивизии, и ожидающимся Корниловским, – ударить с севера в промежуток между Базовой горой и с. Татарка, предполагая, что маневр этот приведет к охвату большевиков у Татарки с фланга и даже с тыла. Одновременно на остальном фронте дивизия должна была сковать противника. Вследствие этого просили генерала Боровского направить Корниловский полк прямо на Базовую гору.