На гиперскорости

– Принесите-ка нам еще водички, – сказал старик, нажав кнопку на экране. – Жара просто жуткая. Когда уже эти чертовы техники соизволят опуститься до дворцовых дел и починят кондиционеры.

Его сосед по столу согласно кивнул, но остальные неформальный тон не поддержали. Возникла пауза.

Зашли две девушки с подносами. Рыцарь налил стакан и одним глотком осушил половину. Благодарно посмотрел на старичка, пытаясь припомнить, какой пост тот занимает. По всей видимости, это был главный судья, который на Тоухе также является министром власти и наказаний.

– Принцесса Сильвия, – начал Твиглроут, обращаясь к судье, – является предводителем Рыцарей Ордена Императора. Главным тезисом ее политической программы, а также делом всей жизни, является достижение независимости Ри-Батала. Мы уверены в справедливости вашего суда, но сам факт того, что принцессу будут судить на Тоухе, идет вразрез с ее главной установкой. Боюсь, мы не можем позволить этому случиться, так как это, безусловно, подорвет ее политический авторитет и будет иметь негативные последствия для всего Ордена.

С наслаждением он смотрел, как заходили желваки под искусственной кожей Разы Твилаги, как искривились губы, обнажая ровные белые зубы.

– Что ж, – вздохнул сосед судьи, высокий сухопарый, с длинным печальным лицом. – Вполне логично.

Раза не могла поверить своим ушам. На чьей стороне министры? Теперь, даже страшно было переходить ко второму пункту повестки. Чего доброго, эти выжившие из ума стариканы отменят все налоги, да еще сами решат приплачивать Ри-Баталу. Переговоры проходили совсем не так, как она планировала. Неадекватная лояльность Рамона к Рыцарю выбила ее из колеи.

– Что скажет партия Независимости? – спросила Раза, обращаясь к Калему. – Мне хочется знать, укрывание преступников – это политика Рыцарей или всей планеты?

– Незачем называть Сильвию преступницей, когда ее вина не доказана, – громко сказал Страж. – Призываю всех к дипломатии. Отвечайте, Калем.

Сосед Твиглроута заерзал на стуле. Его потряхивало.

– Партия Независимости никого не укрывает, – сказал он, с трудом справляясь с волнением. – Мы не знаем о местонахождении принцессы. А если бы знали, то сказали бы. Ведь Ри-Батал и Тоух, можно сказать, братья по крови. Можно сказать, связанные не только общими орбитами и общими лунами, но и историей великой дружбы.

Речь Калема выглядела жалко и бессмысленно и Рамон, сжалившись, остановил его, предотвратив позор и неловкость.

– Вопрос с принцессой предлагаю считать закрытым, – сказал он решительно. – Обвинений Тоуха явно не хватает для требования немедленной и экстремальной выдачи. По остальным обвинениям, хотя их и не мало, я не вижу необходимости принимать срочные меры. Принцессе запрещено покидать родную планету. На сегодняшний день этой меры достаточно для соблюдения основных пунктов указа о справедливости, а так же для обеспечения безопасности Объединенной Галактики и народа Тоуха, в частности. Переходим ко второму пункту.

– Простите, Страж, – сказала Раза. – У меня есть основания полагать, что принцесса нарушила запрет и в настоящий момент находится вне пределов планеты.

Рамон обратил взор на Твиглроута, как бы спрашивая: «О чем вообще говорит эта женщина?».

– Какого рода основания? – спросил он у Разы, продолжая изучать Рыцаря.

– К сожалению, пока это только косвенные улики, – ответила Раза и сжала губы.

Она понимала, что без стопроцентных улик Рамон даже не обратит внимания на ее слова, но оставалась надежда на пресловутую Рыцарскую честность. Если Страж спросит Твиглроута напрямую, тот, возможно, даст слабину, а это будет даже лучше, чем любые доказательства. Орден подорвет доверие, а она получит дополнительные рычаги.

– Первый Рыцарь, – обратился Рамон к Твиглроуту. – Принцесса все еще на Ри-Батале?

Усилием воли Джон удержал хлынувшую к лицу кровь. Капелька пота скатилась по виску и щеке и повисла на подбородке. Он вытер ее рукой, следя за тем, чтобы не вышло слишком судорожно. Кодекс Рыцарей ничего прямо не говорил про ложь, но врать Рамону, пользуясь его поддержкой и доверием, было омерзительно и шло вразрез со всеми его жизненными ориентирами.

– Разумеется, – ответил Рыцарь, превозмогая желание поправить галстук, который словно превратился в змею и пытался его задушить.

Именно поэтому он и ненавидел политику. Все время приходится выбирать между большой и маленькой жертвой, притом, что меньшей всегда оказываются собственные принципы. В конце концов, что такое угрызения совести по сравнению с жизнью принцессы и будущим целой планеты?

Твилага пронзила его убийственным, полным ненависти и презрения взглядом. Он ответил кроткой улыбкой. Немой диалог был недолгим, но насыщенным и предельно ясным. Раза приняла поражение, подчеркнув, что вернется к этому разговору позже и тогда припомнит своему обидчику все.

– Что ж, – сказал Рамон. – Мы знакомы с Первым Рыцарем не первый год. Не вижу причин не доверять ему. Если будут доказательства обратного, Стражи, само собой, их рассмотрят.