На гиперскорости

Бриус пошуровал в чемоданчике, но ваты не нашел. Он сорвал с кровати простынь, разорвал и протянул обрывок дяде. Тот мгновенно прижал ее к кровоточащей голове Кирика. Бедняга перестал стонать и только часто и судорожно дышал, словно набегавшийся на жаре пес.

– Налей еще, кэп, – бросил Ортобель Тимуру, а сам достал шприц и подозрительного вида ампулы из чемодана.

Он сделал несколько уколов, после чего Кирик вовсе затих. Его голова напоминала арбуз, который пытались расковырять чайной ложкой. Кровь тонкими струйками стекала по вискам, капала и впитывалась в старое рассохшееся дерево.

– Может, сначала перевяжешь его? – спросил Тимур.

– Рано, – ответил Ортобель. – Пусть подышит. А ты, очкарик, готовь свой горошек. Мне полсотни и еще четыре штуки для пациента.

– Чего? – не понял Дод.

– Ничего, – резко сказал Ортобель. – Тебе вникать не обязательно. Просто растолки четыре штуки как можно мельче. Понял меня?

Вместо ответа Дод встал с кресла и прошел в кухню, всем своим видом показывая, что не собирается спорить с сумасшедшими.

– Сейчас допьем бутылку, – сказал Ортобель, усаживаясь на освободившееся кресло, – и ляжем спать. Если ваш приятель не откинет за это время копыта, значит дело в шляпе – жить будет. А если откинет, значит откинет. Сам понимаешь, кэп, горошек я не верну.

Тимур кивнул и сделал глоток. Напиток уже не казался таким противным.

– А ты, сынок, ступай к предкам, – сказал Ортобель племяннику. – Они уж заждались, поди.

Парень спорить не стал, но поднялся с неохотой. Он надеялся послушать, о чем пойдет разговор у дяди с этими отчаянными людьми. К тому же хотелось отсрочить момент, когда придется рассказать отцу о пропаже гиперцикла и придумывать убедительную легенду, почему он не обратился в полицию. Бриус попрощался и, понурившись, вышел на улицу.

Вернулся из кухни Дод с алюминиевой плошкой, наполненной истолченным наркотиком.

Ортобель добавил в нее фиолетовой жидкости из аптечки и получившуюся кашицу наложил на рану Кирика. Тот было заворочался, но сразу успокоился и задышал глубже и ровнее.

– Это ваше дерьмо иногда может сослужить неплохую службу, – сказал Ортобель, пальцем собрал остатки наркотика со стенок плошки и облизал его.

– Так в чем ваша проблема, друзья? – спросил он, усаживаясь и наливая себе из бутылки.

Дод раздраженно огляделся в поисках места. В углу лежало сложенное в несколько слоев рваное покрывало, но садиться туда не хотелось. В итоге он остался стоять, прислонившись к оконной раме.

– Мы остались без корабля, доктор, – сказал Тимур. – У нас нет денег, и за нами гонится полиция.

– Я не знаю, что вам нужно, – медленно проговорил Ортобель. – Думаю, в первую очередь убраться отсюда как можно дальше, я прав?

– Да, – ответил Тимур.

На самом деле он и сам не понимал, что ему нужно. Кроме полиции они перешли дорогу и стражам и бандитам, не говоря уже о профуканных наркотиках, так что возвращение на Дюк стояло под большим вопросом. Лететь куда-то еще не имело смысла. Самым безопасным вариантом было временно схорониться на Гаутиме. Планета большая, найти их будет непросто.

– В любом случае вам понадобятся деньги, – сказал Ортобель. – Я бы принял ваш горошек по хорошему курсу, но у меня нет наличности. Знаете, пенсионерам в Прозектории живется не так уж плохо, но деньжат вечно не хватает, тем более, когда каждый день приходится пить.

Дод закатил глаза.

– Это единственное снотворное, которое мне помогает, – продолжил старый врач. – И единственное средство, которое заставляет меня проснуться.

– Я пойду прогуляюсь, – сказал Очкарик. – Ноги затекли.

Он надел куртку, аккуратно отсыпал пятьдесят зеленых горошин и бросил в пустую алюминиевую плошку, которая стояла на подоконнике.

– Ваша доля, док.

Тимуру не понравилось, что Дод пошел куда-то посреди ночи, но протестовать не было сил. В голове стоял густой приторно-терпкий туман, а язык стал таким ватным, что не было уверенности в его способности произнести что-либо внятное.

– У нас тут спокойно, – сказал Ортобель, заметив сомнения капитана. – Главное, чтобы не потерялся, но если что, так мой дом здесь все знают.

Они выпили по стакану. Бутылка подходила к концу. Тимур чувствовал, что еще немного и его накроет то блаженное состояние, когда мысли тяжелеют настолько, что думать становится невозможно и все проблемы и тревоги исчезают, словно дурной сон. Предвкушая беспамятство, он посмотрел на грязное покрывало на полу. Если бы его не было, он с удовольствием заснул бы под столом или на коврике у порога.

– Устал? – спросил Ортобель. – Понимаю. Ложись капитан, а я перевяжу этого беднягу и тоже на боковую.

– Спасибо, док, – с трудом выговорил Тимур. – Я, пожалуй, дождусь Очкарика и лягу.

– Ну, ну, – Ортобель тяжело поднялся и проковылял к Кирику.

Осторожно, насколько это было возможно в его состоянии, он счистил с раны засохшие зеленые комочки, достал чистый бинт и сделал повязку.

– У него неплохие шансы, – прокомментировал Ортобель. – Хорошая способность к регенерации. Человек издох бы давно.