На главном направлении

Костя повернулся в ту сторону, куда смотрел командир. Перед глазами море огня. Оно плескалось и бушевало от горизонта до подножия холма. Казалось, оступись Костя — и его затянет в пучину пожара. Город утопал в огне.

— Вон там, на Тургеневской, был наш домик. Теперь его нет, сгорел… И бабушку похоронили…

— Какой большой, плакать нехорошо, нехорошо плакать, — проговорил лейтенант и взял Костю за плечо.

— Я не плачу, я просто так.

— «Просто так» можно. А фронт — вот он, здесь. Оставайся у нас, и отца найдем.

— Ладно, — согласился Костя, — я тоже вам помогу снаряды таскать. — И, прибавив себе один год, похвалился, что на турнике подтягивается пять раз по всем правилам.

— Вот молодец… Кушать хочешь?

Костя промолчал.

— Молчишь — значит хочешь. Сейчас будем кушать, потом за дело… И физкультурой займемся. Мы, зенитчики, очень любим физкультуру, — не то шутя, не то серьезно сказал лейтенант.

Невдалеке, за кустом, Костя заметил девушку, которая стояла боком к нему и смотрела куда-то вдаль. Где и когда он видел эту девушку? Пилотка, гимнастерка и юбка на ней были защитного цвета, сапоги тоже зеленоватые, из брезента, и вся она сливалась с травой и ветками, разбросанными вокруг блиндажа для маскировки. Под пилоткой тугие русые косы, собранные в узел. На щеке румянец, на шее пятнышко — родинка.

«Да ведь это же Надя, вожатая нашего отряда!..»

Однажды Костя чуть не подрался с мальчишкой из другой школы за то, что тот хотел «пульнуть» в Надю снежком. Это ведь она помогла Косте записаться в радиокружок при Дворце пионеров… Весной Надя исчезла. Все говорили, что она на фронте. Но какой же это фронт? Нет, это не она. Та Надя — на настоящем фронте. А родинка на шее — просто совпадение. Надя всегда прятала родинку под пионерский галстук, а эта, как нарочно, показывает…

— Вот так. Сначала по-фронтовому будем кушать, а потом будем посмотреть, — снова пошутил лейтенант и, подведя Костю к девушке, сказал:

— Товарищ сержант, этого мальчика возьмите к себе в расчет, он будет помогать. Пусть ветки ломает, ящики маскирует. Но прежде накормите его…

Косте опять стало грустно: попал к такой девушке, которая отвернулась и стоит, как столб, даже в глаза посмотреть не хочет — зазнайка. И, насупившись, он уже начал было прикидывать в уме, каким путем улизнуть от нее, как вдруг послышался знакомый голос:

— Ну что же, здравствуй, Костя!

Он поднял голову, вскрикнул:

— Надя! — И прильнул к единственному близкому человеку на свете. Надя вздохнула.

— Ну, что ж, идем, — помолчав, сказала она.

Орудие первого расчета, которым командовала Надя, было недалеко от блиндажа командира батареи.

— Вот мое орудие, — сказала Надя, — но твое место вон там. — Она показала на глубокую щель.

Костя осмотрелся и хотел было узнать, где же бойцы, но в это время раздалась команда:

— Воздух!..

Зенитчики выскочили из укрытий и разбежались по своим местам. К орудию Нади подбежал усатый наводчик. Он примостился на круглой беседке и припал к прицелу. Ствол пушки медленно поднялся и насторожился. Надя отошла в сторону и стала кричать какие-то цифры. Загремели выстрелы. Костя едва успевал смотреть за работой зенитчиков и не заметил, как «юнкерсы» повернули в другую сторону. Надя замолчала, и пушка перестала стрелять.

— Кричите еще, — взмолился Костя. Ему казалось, что каждый выкрик — это выстрел.

— Тот квадрат не наш, — ответила Надя.

«Непонятно, как это воздух можно разделить на квадраты. Ведь никаких линий в небе не проведешь».

Зенитчики отстрелялись и ушли в укрытие.

Странное дело в городе, как только появляются самолеты, люди прячутся в подвалы, в убежища, а тут наоборот.

Теперь можно поговорить с Надей, но она что-то объясняет наводчику и даже не смотрит сюда.

«Ладно, схожу за ветками, погляжу, куда идет эта дорога, а тогда поговорю…»

* * *

Над самой батареей пролетело несколько самолетов, да так низко, что зенитчики не успели открыть огонь.

Костя не знал, что эти самолеты сопровождали колонну танков. Не знали об этом и зенитчики. Им было известно только, что где-то в степи идут ожесточенные бои, и что вот уже вторые сутки какая-то гвардейская часть сдерживает там большие силы врага, который пытается прорваться к Сталинграду. Но о том, что полк, прикрывающий отход главных сил армии, остался в окружении, еще никто не знал. Об этом могли лишь предполагать в штабе армии.

Костя взошел на бугорок и заметил, что на дороге клубится пыль.

— Смотрите, там что-то есть.

— Вижу, — ответила Надя.

Вскоре по батарее пронеслась команда:

— Внимание!..

Не отрываясь от бинокля, Надя посоветовала Косте спрятаться в укрытие. И напрасно. Лучше бы не говорить этого! У Кости загорелись глаза. Вместо того чтобы пойти в укрытие, он готов был забраться на ствол орудия и подняться вместе с ним, чтобы дальше видеть.

— Это свои, товарищ сержант: «матильды» и «валентаи». Копны соломы, а не танки, — пояснил усатый наводчик, наблюдая за полем, где клубилась пыль. — Наши танкисты их не любят, в них спать мягко, а в бою горят, как сухая солома. Это союзники прислали такое добро…