На глубоких виражах

Вечером летчики собрались в своей землянке, чтобы почтить память погибшего командира. Молча лили по кружкам водку. Место, где обычно сидел Иван Иванович, пустовало. Я вспомнил, как проводин разборы дня Попов: скупо, немногословно. У него было правило: ни слова вечером о задании на будущий день. "А то ребята спать не будут", - сказал он мне как-то.

В землянку вошел комиссар полка Иван Федорович Кузьмичев, бывший инструктор летной школы отличный пилот-истребитель. В полку он появился недавно, но уже успел подружится со всеми ребятами. Когда вошел комиссар, все встали, Иван Федорович остановился рядом с местом командира. Минутой молчания почтили мы память боевого товарища. Комиссар поднял свою кружку, в суровой тишине мы чокнулись.

После ужина мало-помалу завязался разговор. Разбирая сегодняшний бой, летчики отметили излюбленную манеру немцев вести бой на вертикалях. "Мессершмитт" легче нашего истребителя, быстроходней - немец всегда уйдет на вертикали. Ошибка Попова заключалась в том, что он после атаки тоже пошел на вертикаль. Положи он машину в глубокий вираж - остался бы жив... Нет, нам нужно навязывать врагу свою манеру боя, на виражах. Правда, летчик при этом сильно страдает от перегрузок, но это пока единственное средство измотать противника, лишить его маневренности. Общеизвестно, что немцы не выдерживают лобовых атак, уклоняются от боя на виражах, избегают правых разворотов, чаще всего применяют левые фигуры. Значит, врагу надо навязывать такие положения, при которых дают себя знать конструктивные недостатки "мессершмитта", несколько зависающего на вертикалях. К примеру, немецкий самолет взмыл вверх. Гнаться бесполезно: "мессершмитт" быстроходнее. Лучше уйти в сторону и встретить врага на вираже, атакуя в лоб.

Забегая вперед, скажу, что манеру вести бой на глубоких виражах скоро усвоили все наши летчики. И даже впоследствии, когда у нас появились более быстроходные и облегченные машины, мы зачастую оставались верны испытанным и проверенным приемам воздушного боя, естественно, каждый раз внося в них необходимые элементы новизны, творческой смекалки.

Педантизм немцев недаром вошел в поговорку. Верны себе они оставались и на войне.

К войне немец относился как к хорошо продуманному и организованному трудовому процессу. А трудиться он привык "от" и "до". Взошло солнце - война началась, зашло - войне конец, пора на покой. Так по крайней мере, было в первый период...

Новый командир нашего полка майор Федор Телегин умело воспользовался этим слепым педантизмом противника. С некоторых пор ЛАГи стали совершать налеты на самом рассвете.

До восхода еще далеко, только-только начинает развидняться. Сыро, зябко, но летчики быстро рассаживаются по машинам. Истребители поднимаются в воздух. Курс известен хорошо: наш прежний аэродром в оставленном городе N...

Под покровом темноты заходим со стороны Азовского моря и совершенно неожиданно сваливаемся на голову противника. В этот ранний час немцы еще потягиваются, бреются и пьют кофе. Наш "визит" как нельзя кстати. Захваченные врасплох немцы и не пытаются взлететь, потому что нет ничего беспомощнее на свете, чем истребитель на взлете или посадке. И ЛАГи методично и совершенно спокойно "утюжат" беззащитную технику на поле аэродрома.

Позднее такие неожиданные налеты мы стали применять для того, чтобы блокировать вражеские аэродромы и дать "отработать" нашим бомбардировщикам...

Новый командир полка с первых же дней поставил дело, как мы тогда говорили, "на конкретность". Ему неважен был боевой вылет вообще, он добивался от каждого летчика конкретных результатов. Поэтому вечером при подведении итогов дня он придирчиво выспрашивал, кем что сделано. И летчики постепенно привыкли фиксировать результаты своей работы. На вопрос командира полка отвечают:

- Подбил два бронетранспортера!

Или:

- Разбил паровоз!

- А как заметил, что разбил? - допытывается Телегин.

- Пар страшный поднялся, товарищ командир. Потом взрыв.

Молодец!

Но горе тому, кто атаковал сумбурно и палил, сам не видя куда.

Федор Телегин по-отечески опекал молодых, неопытных пилотов. Бывало, частенько собирал он нас, уже стреляных летчиков, и заявлял:

- Вот что, братва. Сегодня молодежь будет дома сидеть. У немцев такие звери появились! Как пить дать собьют. Пошли сегодня одни старики! И как правило вел "стариков" сам.

Случай этот произошел с Федором Телегиным поздней осенью, когда битва за Ростов достигла своего высшего накала.

В одном из воздушных боев нам удалось сбить и посадить на свое поле несколько "мессершмиттов". Вражеские машины достались нам совершенно целенькие. Один из трофеев Федор Телегин решил приспособить для разведки.

В самом деле, в простом и безыскусном замысле нашего командира полка крылись большие возможности. Кто из немцев обратит внимание на одинокий истребитель с фашистскими опознавательными знаками? Никто. А если и обратит, то подумает - свой. Мало ли зачем может летать над самыми позициями "мессершмитт".