На горах (Книга 2, часть 3)

- Кто там? - спросил изнутри комнат уже вставший с постели и стоявший на утренней молитве отец Прохор.

- Спасите!.. Укройте! - с горьким плачем взмолилась ему Дуня.

- Это вы, Авдотья Марковна? - спросил отец Прохор, узнавая ее по голосу.

- Я, я, спрячьте куда-нибудь... Скорей, скорее, - говорила навзрыд плачущая Дуня.

- Пожалуйте! - сказал отец Прохор. - Сейчас отопру калитку.

* * *

Отец Прохор, впустив Дуню на двор, провел ее в заднюю, говоря, что в передней сидеть ей опасно. Только что узнают хлысты, что она скрылась, говорил он тотчас начнут искать ее и непременно станут заглядывать к нему в окна; немудрено даже, что с обыском придут. Разбудив жену и дочерей, отец Прохор приказал им снарядить в дорогу чересчур легко одетую Дуню, а потом вышел на двор и, разбудив работника, велел ему наскоро запрячь лошадку. Полуслепая и глуховатая матушка попадья надела на Дуню чоботы старшей дочери, свою шубейку и повязала ей голову большим платком по-деревенски. Не прошло получаса, как отец Прохор сел с Дуней в тележку. Уезжая, наказал он домашним, что ежели кто спросит про него, особливо из барского дома, так сказали бы, что еще ранним вечером уехал с требой, а оттуда хотел проехать в город, куда его вызывали в духовное правление.

Предосторожность не лишняя. Только что обутрело, в поповский дом пришел хозяин села, Андрей Александрович Луповицкий, с конторщиком Пахомом.

- Дома ли батюшка? - спросил он у попадьи, встретившей барина у калитки.

- Дома его нет, - почтительно она отвечала. - Еще с вечера в сумерки уехал с требой.

- А скоро ль воротится? - продолжал расспрашивать Андрей Александрыч.

- Не знаю, как доложить. Сряжался в дорогу, так говорил, чтоб скоро его не ждали, что ему надо в город проехать. В духовное правление по какому-то делу требуют, рассыльный приезжал третьего дня, - сказала матушка попадья.

- Экая досада! - вскричал Андрей Александрыч, садясь на диван в передней горнице. - А я было к нему за делом. Как-то раз батюшка говорил мне, что у вас и домик и надворные службы обветшали, и я обещал ему сделать поправки. А теперь хочу нанимать плотников, теплицы поправить надо, застольную, а скотный двор заново поставить. Так я было и пришел с конторщиком осмотреть, какие поправки нужно сделать у вас, чтоб заодно плотников-то рядить.

Попадья рассыпалась в благодарностях за нежданные-негаданные милости. Низко кланялись Луповицкому и поповны.

- Благодетель наш, Андрей Александрыч, - говорила со слезами матушка попадья. - Истинный вы наш благодетель! Эка, Петрович-от на беду отъехал... А впрочем, что ж его ждать, и без него обойдется дело. Велите конторщику осмотреть, а Степанидушка с ключами с ним пойдет и погреб ему отопрет, и житницу, и клеть, и чуланы. Она и запишет все на грамотке (Грамотка бумажка.).

- Зачем же это? Сам осмотрю, - сказал Андрей Александрыч и встал с места.

Осмотрел он передние и задние горницы, посылал Пахома в подполье поглядеть, не загнили ли нижние венцы срубов, сам лазил на чердак посмотреть на крышу, побывал во всех чуланах и в клети, на погребе сам вниз сходил и в бане побывал, и в житнице, и в сараях, в конюшне, в коровнике и на сеновале, где, похваливая поповское сено, вилами его потыкал. И все на бумажке записывал.

После осмотра до последней щелочки, Андрей Александрыч убедился, что Дуни у попадьи нет. На прощанье сказал:

- Так вы, матушка, готовьтесь к поправкам. Плотники к Воздвиженью придут, а пока до них по этой записке пришлю вам бревен и тесу. Отведите свободное местечко, где сложить.

- Благодетель наш! Век за вас будем бога молить. Не оставляете убогих щедротами... Петрович-от как станет жалеть, что не посчастливилось ему видеть вас у себя в доме.

- Ну, прощайте, матушка. До свиданья, - сказал, собираясь уходить, Андрей Александрыч.

- А чашечку чайку не угодно ли выкушать? - сказала попадья. - Покамест вы трудили себя, Степанидушка и самоварчик поставила и чайку заварила ради дорогого гостя, отца нашего родного, благотворителя.

Андрей Александрыч остался, а Пахому велел идти домой и сейчас же составить смету на постройки при барском доме и поправки в доме отца Прохора. Как ни упрашивала попадья, чтобы позволил Андрей Александрыч Пахому выпить у ней чашечку-другую чаю, но он не согласился и приказал конторщику как можно скорей домой поспешить, доложить Николаю Александрычу, что все строенья осмотрены и что поправки необходимы.

За чаем Андрей Александрыч разговаривал с глуховатой и полуслепой попадьей о разных недостатках поповского хозяйства. И сенокосишка-то у попа мал, и в земле-то скудость, и доходов-то от церковной службы недостаточно. Под конец Луповицкий дал попадье десятирублевую, примолвивши:

- Это вам за беспокойство. Своим приходом ведь я нарушил покой в вашем мирном уголке.

Со слезами на глазах попадья схватила было руку, чтобы поцеловать, но Андрей Александрыч не допустил ее.