На горах (Книга 2, часть 4)

- Надо быть, у Аксиньи Захаровны,- отвечал Пантелей.

- А что в ней сложено?

- Да так, всякий хлам. Разное старье,-- отвечал Пантелей.

- Надо ее опростать,- молвил Патап Максимыч.- Сегодня подводы с сундуками придут из Вихорева. Их туда поставить.

- Не случилось ли чего у Ивана Григорьича? - тревожно спросил Пантелей.

Вспало на ум старику, не пожар ли был в Вихореве и не к себе ль перевозит Патап Максимыч уцелевшие пожитки погоревшего кума.

- Ничего не случилось,- сказал Патап Максимыч.- Смолокуровой Авдотьи Марковны пожитки привезут. Ради сохранности от пожарного случая хочу в палатке поставить их. Надо сейчас же очистить ее от хлама.

Взойдя наверх, Патап Максимыч прошел в горенку Аксиньи Захаровны, в ту самую горенку, где жила и померла покойница Настя. Василий Борисыч туда же вошел и молча стал у притолоки. У Аксиньи Захаровны сидели Параша и Дарья Сергевна.

- Что, Захаровна? Как можешь, сударыня? - спросил Патап Максимыч у жены, лежавшей в постели.

- Так же все, Максимыч, ни лучше, ни хуже,- отвечала Аксинья Захаровна.- С места подняться не могу, все бока перележала. Один бы уж конец,- а то и сама измаялась и других измучила.

- Чепуху не городи! Бог даст, встанешь, оправишься, и еще поживем с тобой хоть не столько, сколько прожили, а все-таки годы...- сказал Патап Максимыч, садясь возле больной.

- Ты наскажешь, тебя только послушай,- с ясной, довольной улыбкой тихим голосом промолвила Аксинья Захаровна.

- Вы каково, Дарья Сергевна, без меня поживали? - обратился к ней Патап Максимыч.- Авдотья Марковна вам кланяется и Груня также.

- Благодарю покорно,- молвила Дарья Сергевна.- Что Дунюшка-то, здорова ли, сердечная?

- Слава богу, здорова,- отвечал Чапурин.

- Не скучает ли? - спросила Дарья Сергевна.

- В мою бытность не скучала, а скоро, надо думать, приведется ей скучать,с загадочной улыбкой ответил Патап Максимыч.- Захаровна, у тебя, что ли, ключи от каменной палатки?

- У меня,- сказала Аксинья Захаровна.- А что?

- Что там лежит у тебя? - спросил Чапурин.

- Прежде приданое дочерей лежало, а теперь нет ничего,- ответила Аксинья Захаровна.- Хлам всякий навален - старые хомуты, гнилые кожи.

- Подай-ка мне ключи,- сказал Патап Максимыч. По приказу Аксиньи Захаровны Параша вынула ключи и подала их отцу.

- Авдотьи Марковны сундуки хочу там поставить.

Груня говорит, что в них добра тысяч на сотню,- сказал Чапурин.

- По-моему, больше,- заметила Дарья Сергевна.

- Ну вот, видите! Груня поставила сундуки в кладовой, да ведь строенье у кума Ивана Григорьича тесное, случись грех - малости не вытащишь. Потому и решил я сундуки-то сюда перевезти да в палатке их поставить. Не в пример сохраннее будут,- сказал Патап Максимыч.

- Конечно, сохраннее,- примолвила Аксинья Захаровна.- Это ты хорошо вздумал, Максимыч.

- Сама-то скоро ли Дунюшка приедет? - спросила Дарья Сергевна.

- Этого не знаю,- отвечал Патап Максимыч.- Покамест у Груни остается, а потом вместе с ней в город поедет, к Колышкиным. И не раз еще придется ей до Рождества съездить туда.

- Зачем же ей так разъезжать? - спросила Дарья Сергевна.

- Да самого-то главного я ведь еще и не сказал,- молвил Патап Максимыч.Замуж выходит Авдотья-то Марковна. После филипповок свадьба.

Все удивились, особенно Дарья Сергевна. Аксинья Захаровна перекрестилась и пожелала счастья Дуне, Прасковья Патаповна по обычаю равнодушно поковыряла в носу, а Василий Борисыч вздохнул и чуть слышно промолвил:

- Ох, искушение!

"Так вот оно какое вышло положение-то! - думал он сам про себя. - Тогда на Китеже, как впервые ее увидал я, светолепна была - очи голубые, власы янтарные волны, уста - червленные ленты, ланиты - розовый шипок. Не то что моя колода Парашка. А в Комарове какова была! Ангелам подобна!.. Но вертоград для меня заключен, источник радостей запечатлен. Миллион, опричь приданого во сто тысяч!.. То-то бы зажили... Бог суди Фленушку с Самоквасовым да с Сенькой саратовцем - окрутили, проклятые, меня, бедного - валандайся теперь век свой с этой дурищей Парашкой".

Больше и больше зло разбирало бывшего посла рогожского. Всех клял, всем просил помсты у бога, кроме себя одного.

- За кого ж это выходит Дунюшка? - чуть слышно спросила у Патапа Максимыча Дарья Сергевна.- Неужто она в лесах могла найти судьбу свою?

- Жених не лесной, а из города Казани. Теперь он с большим наследственным капиталом в Нижнем поселился. Да вы его знаете, у Колышкиных каждый божий день бывал, как мы у них останавливались... Петр Степаныч Самоквасов,- сказал Патап Максимыч.- Груня, кажись, и сосватала их.- Не пара, не пара,- со слезами на глазах промолвила Дарья Сергевна.

- Чем же не пара? - спросил Патап Максимыч.

- У Самоквасова на уме только смешки да шуточки. Какой он муж Дунюшке?..-сказала Дарья Сергевна.- В прошлом году в одной гостинице с ним стояли. Нагляделась я на него тогда. Зубоскал, сорванец, и больше ничего, а она девица строгая, кроткая. Того и гляди, что размотырит весь ее капитал. Нет, не пара, не пара.