На горах. Книга вторая

Раз приходит к нему с приказом по полку известный набожностью вестовой. Разговорился с ним Дмитрий Осипыч, и вестовой, похваляя его пост, молитву и смирение, сказал, однако, что, по евангельскому слову, явно молиться не следует, а должно совершать божие дело втайне, затворив двери своей клети, чтобы люди не знали и не ведали про молитву. Призадумался Строинский, сказал вестовому:

— Да ведь в церкви-то молятся же явно.

— Оттого, ваше благородие, внешняя церковь и не дает полного спасенья, — сказал вестовой. — Господь-то ведь прямо сказал: «Не воструби пред собою, яко же лицемеры творят в сонмищах и на стогнах, яко да прославятся от человек». Путь ко спасенью идет не через церковь… Это путь не истинный, не совершенный… Есть другой, верный, надежный…

— Ты назвал церковь внешнею. Разве есть другая какая-нибудь? — спросил удивленный Строинский.

— Есть, ваше благородие, — ответил унтер-офицер.

— Какая же это?..

— Внутренняя, ваше благородие, — ответил унтер-офицер.

— Хорошо, ступай, — приказал он унтер-офицеру, и тот ушел.

Смутил он поручика… С неделю Строинский ходил ровно в тумане. Достал Евангелие и увидал, что в самом деле там сказание о тайне молитвы и что установлена спасителем только одна молитва: «Отче наш». Поразили его слова евангелия: «Молящеся не лишше глаголите, яко же язычники, мнят да яко во многоглаголании услышаны будут, не подобитеся им…» Яко же язычники!.. Яко же язычники!.. А у нас в церквах молитв сотни, тысячи, по целым часам читают да поют их. А что поют и что читают, не разберешь. Дьячок что барабанщик вечернюю зорю бьет. Яко же язычники, яко же язычники!.. Вот кто мы… Многие молитвы Христом отвержены, и мы язычникам подобимся, читая много молитв", — так рассуждал поколебленный в основе верований Строинский и послал за смутившим его унтер-офицером. Тот пришел. Завязалась новая беседа.

— Ты уверил меня, — сказал поручик. — Читал я Евангелие и увидел, что твои слова правильны… Но если церковью нельзя спастись, где же верный путь?

— Знаю я, ваше благородие, «путь прямой и совершенный», — молвил унтер-офицер. — Идя по тому пути, человек здесь еще на земле входит в общение с ангелами и архангелами.

— Где ж этот путь? Укажи мне его, — сказал удивленный словами нижнего чина поручик.

— Есть, ваше благородие, на земле люди святые и праведные… На них господь животворящий дух святый сходит с небеси, — сказал унтер-офицер. — Он пречистыми их устами возвещает всем спасение, а кто в сомненье приходит, чудесами уверяет.

— Где ж такие люди? — со страстным любопытством спросил Дмитрий Осипыч.

— Много есть таких людей, ваше благородие, — отвечал унтер-офицер. — В Бендерах есть такие, и в нашем полку есть, только все они сокровенны.

— Кто же в нашем полку? — спросил поручик.

— До времени не могу сказать о том, ваше благородие, а ежели решитесь вступить на правый путь, открою вам всю сокровенную тайну, — сказал унтер-офицер. — Господь утаил ее от сильных и великих и даровал ее разумение людям простым, нечиновным, гонимым, мучимым, опозоренным за имя Христово…

— Можешь ли довести меня до этой «сокровенной тайны»? — спросил Строинский. — Можешь ли поставить меня на верный путь ко спасению?

— Могу, ваше благородие, — отвечал унтер-офицер. — Могу, ежели дух святой откроет на то свою святую волю.

После этого разговора Строинский по целым ночам просиживал с унтер-офицером и мало-помалу проникал в «тайну сокровенную». Месяцев через восемь тот же унтер-офицер ввел его в Бендерах в сионскую горницу. Там все были одеты в белые рубахи, все с зелеными ветвями в руках; были тут мужчины и женщины. С венком из цветов на голове встретил Строинского при входе пророк. Грозно, даже грубо спросил он:

— Зачем пришел? Тайны разведывать? Хищным волком врываться в избранное стадо Христово?

Изумился Дмитрий Осипыч, узнав в пророке капитана ихнего полка Бориса Петровича Созоновича[37], молодого сослуживца, скоро нахватавшего чинов благодаря связям. Больше всех насмехался он над постом и молитвами Строинского, больше всех задорил его, желая вывести из терпенья. Наученный унтер-офицером, Строинский с твердостью отвечал Созоновичу:

— Душу желаю спасти, а не тайну врагам предать, как Иуда… И сердцем и душой желаю вечного спасенья. Жажду, ищу.

— На то есть архиереи, на то есть попы и монахи, а я человек неученый, — возразил Созонович.

Но Строинский настаивал, чтоб допустили его на собранье, а потом и «привели» бы, ежели будет то угодно духу святому.

— Без надежной поруки того дела открыть тебе нельзя, — сказал Созонович. — Нельзя и в соборе праведных оставаться. Оставьте нас, Дмитрий Осипыч. Одно могу позволить вам — посмотрите, чем занимаемся мы, слушайте, что читаем… Кого ж, однако, ставите порукой, что никому не скажете о нашей тайне, хотя бы до смертной казни дошло?.. Наученный унтер-офицером, Строинский отвечал:

— Христа спасителя ставлю порукой.

— Хорошо, — сказал на то Созонович. — Но в нашем обществе должно ведь навсегда удалиться от вина, от женщин, от срамословия и всякого разврата. Можешь ли снести это?.. Если не можешь, тайна тебе не откроется.