На горах. Книга вторая

— Мы знаем свою цену, — надменно взглянув на Лебякина, прошипел Орошин. — Хочешь дешево у них купить, припасай больше наличных. Мы возьмем свое, у нас все по старине будет — кредит, как бывало, а цены, какие меж собой постановим… Так али нет, Марко Данилыч?

— Вестимо, — пробурчал молчаливый на этот раз Смолокуров.

— А ежель и мы со своей стороны в сговор войдем? — вскричал Колодкин Алексей Никифорыч, широкоплечий, объемистый телом купчина, с богатырской головой, обросшей рыжими курчавыми волосами. — Ежели, значит, и мы меж собой цены свои установим и свыше их копейки не накинем? Куда рыбу-то тогда сбудете? Не в Оку ж ее пошвырять.

— Найдем место, — сурово взглянув на Колодкина, сквозь зубы промолвил Орошин. — Не одни вы покупатели.

— Оптовые все здесь наперечет, — сказал Лебякин. — Вы станете сговариваться, а мы — на вас глядя. Тогда, хочешь не хочешь, вся рыба-то у вас на руках и останется.

— Нешто по фунтикам станете продавать, ну тогда, пожалуй, расторгуетесь, — со смехом подхватил слова Лебякина Колодкин. — Тогда можно будет вас с барышами поздравить.

— Разве только и свету в окошке, что вы? — насмешливо пропищал, подбоченясь, Седов. — Не фунтиками, а тысячами пудов станем продавать и все распродадим беспременно.

— Кому распродать-то, Иван Ермолаич? — поворотив к Седову громадную голову, медленно проговорил Колодкин. — Разве по мелочным лавочкам думаете рассовать, так у мелочников ни денег, ни места на то не хватит.

— Сыщутся люди и помимо мелочников, — пропищал Седов. — Будьте спокойны, мы тоже знаем, что знаем: не вчера торговать-то зачали.

— Да кто сыщется-то? — приставал Колодкин к Седову, — Нешто зазимуете здесь да морожену рыбу мужикам в развоз продавать[74] будете?

— А хоша бы и в развоз, — пискнул Седов. — А вы все-таки ни с чем останетесь. Нешто клад выроете да наличными уплатите.

— И без клада, поможет бог, обойдемся, — молвил Колодкин.

— Вот это так. Что дело то дело… Это как есть совершенно верно, — захохотал Седов. — Ежели бог наличными поможет вам, ежели, значит, деньги на вас с неба свалятся, тогда можно вам и без клада обойтись.

— Не извольте беспокоиться, Иван Ермолаич, обернемся, это уж наше дело, — задорно проговорил Колодкии и поднялся с места. — Счастливо оставаться! — примолвил он.

И, поклонясь честной компании, вон пошел.

За ним и Лебякин ушел, а потом и все остальные. Остались одни рыбники. Молча поглядывали они друг на друга.

— Что, братцы, делать-то? — после долгого молчанья, вытирая вспотевшее от чая лицо бумажным платком, заговорил Степан Федорыч Сусалин.

— По-моему, надо об эвтом деле посудить, — молвил Марко Данилыч.

— Беспременно надо, — подхватили и Седов, и Сусалин, и другие рыбники.

— Только, чур, наперед уговор, — начал молчавший Орошин. — Ежель на чем порешим, кажду малость делать сообща, по совету, значит, со всеми. Друг от дружки дел не таить, друг дружке ножки не подставлять. Без того всем можно разориться, а ежели будем вести дела вкупе, тогда и барыши возьмем хорошие и досыта насмеемся над Лебякиным, над Колодкиным и над зятьями Доронина.

— Сам-от только не сфинти, Онисим Самойлыч, мы-то заодно будем, — насмешливо промолвил Марко Данилыч.

— Чего мне финтить-то? — гордо взглянув на недруга, вскликнул заносчиво Орошин.

— Не знаю, что напредки будет, а доселева еще ни одной ярманки не бывало, чтоб ты кого-нибудь не подкузьмил, — сказал ему Марко Данилыч и захохотал на всю комнату. — На всех шлюсь, на всех, сколько здесь нас ни есть, — продолжал он. — Нечего узоры-то разводить, любезный друг!.. Достаточно все тебя знаем. Всем известно, что ловок ты на обманы-то.

Заметно было, что Смолокурову пришла смертная охота разозлить Орошина, чтоб ушел он из беседы. Орошин не замечал того.

— Что ж? — хихикнул он, окинув нахальным взглядом собеседников. — На войне обманом города берут, на торгу неумелого что липку обдерут. Для того не плошай да не глазей, рядись да оглядись, дело верши да не спеши… Так-то, почтеннейший Марко Данилыч.

— Да полно вам тут! — во всю мочь запищал Седов. — Чем бы дело судить, они на брань лезут. У бога впереди дней много, успеете набраниться, а теперь надо решать, как помогать делу. У доронинских зятьев видели, каков караван! Страсть!.. Как им цен не сбить? Как раз собьют, тогда мы и сиди у праздника.

Кой-кто пристал к Сусалину, и общими силами убедили Орошина со Смолокуровым на брань не лезть, а держать «рассуждение».

Молчат приятели, другие не заводят речей.

— Что ж не зачинаете? — пропищал Седов. — Молчанкой делу не пособить. Говори хоть ты, Марко Данилыч.

— Пущай Онисим Самойлыч начинает. Его дело большое, наше маленькое, — сказал с усмешкой Смолокуров.

— Маленькое! Хорошо маленькое! — прошипел Орошин. — А кто верховодит на Гребновской?.. Кто третьего года у всех цены сбил?