Читаем На горбатом мосту полностью

То, что я есть, – в ночи крадущийся тать,Карточный шулер с драными рукавами.То, что я есть, заставляет меня хохотать,Петь, исходить рифмованными словами.То, что я есть, колпаком дурацким звеня,Пляшет на самом краю карниза.То, что я есть, шкуру сдирает с меняИ уверяет, что это – закон стриптиза.То, что я есть, славу любви трубя,Яростно шепчет через барьер столетья:Знаешь, я никогда не любила тебя.Больше того – никогда не жила на свете.То, что я есть, всем и всему назлоСтроит в ночи мосты, а с утра – взрывает.То, что я есть, заставляет врастать в седлоИменно когда из него выбивают.То, что я есть, словно летучая мышь,Криком своим пробивая в пространстве дыры,Слепо летит и слушает эхо. ЛишьЭхо – свидетель существования мира.То, что я есть, желая себя разбить,Мечется нелепо и неосторожно.То, что я есть, – меня заставляет быть,И тут изменить уже ничего невозможно.<p>«На горбатом мосту лишь асфальт да чугун…»</p>На горбатом мосту лишь асфальт да чугун,Над мостом – проводов непонятный колтун.Под горбатым мостом – всё бетон да гранит.Воздух, скрученный эхом, гудит и звенит.Только нежить-шишига[2] живёт – не живёт,Чешет тощею лапкой мохнатый живот,Утирает слезинку облезлым хвостом —Под горбатым мостом, под горбатым мостом.Будь ты крут и удачлив, а всё ж без крестаНе ходи лунной полночью мимо моста:Скрипнет ветка сухая, вздохнут камыши,В голове зазвучит: «Эй, мужик, попляши!»И погаснет фонарь у тебя на пути,И не сможешь стоять, и не сможешь уйти…Тихо щёлкнут костяшки невидимых счёт —И закружит прозрачных теней хоровод.И пойдёшь ты плясать, сам не ведая где…Всплеск – и только круги побегут по воде.И ещё раз чуть слышно вздохнут камыши,Вновь – бетон да гранит, и вокруг – ни души.<p>«Дождь прошёл, и асфальт запарил…»</p>Дождь прошёл, и асфальт запарил,И сиреневым выдохом влажнымСквозь чугунные листья перил,Над неубранным сором бумажнымЧерез узкий оконный проёмПотянуло свежо и тревожно,И невидимое остриёПрикоснулось к душе осторожной.И кольнуло печалью иной,Из иного, далёкого лета,Где незримым крылом за спинойЧуть колышется воздух нагретый.Где неистовая синеваС тополиной размешана вьюгойИ шальные, хмельные словаНа лету обгоняют друг друга,Где сирень (ах, какая сирень!),Словно облак душистый, клубится…И трепещет лиловая теньНа невспаханном поле страницы.<p>«Угаснет род. Последний император…»</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1840–1850-х годов
Поэты 1840–1850-х годов

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

Антология , Евдокия Петровна Ростопчина , Михаил Александрович Стахович , Фёдор Алексеевич Кони , Юлия Валериановна Жадовская

Поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия