На графских развалинах

Грек скептически хмыкнул. Лично он не находил в этом ничего такого. Кстати, на этот раз Ваняшин целиком разделял его мнение. Теперь они оба уставились на своего старшего, и во взглядах их отчетливо читался укор – стоило ли ему терять время, выясняя такие подробности.

– Стоило, – резонно заявил Федор Туманов. – Я побеседовал с охранником, который видел, как англичанин вышел из дверей и сел в черный «Форд», между прочим, принадлежавший Фомину.

Кажется Грек начинал терять всякий интерес и почувствовав скуку ко всему что говорил подполковник, зевнул. Он сразу нисколько не сомневался в виновности Фомина, не то, что этот Ваняшин. Грек покосился на него, наблюдая за тем, как старлей Ваняшин тянется к пачке за сигаретой, и тоже протянул свою лапищу.

– Как вы думаете, кто в тот вечер сидел за рулем «Форда»? – спросил Туманов обоих своих помощников.

– Михал Сергеич Горбачев, – вдруг ляпнул Грек.

Ваняшин уставился на Грека аж с раскрытым ртом.

– К чему ты это? – спросил он усатого майора.

Грек запыхтел сигаретой, выпуская из ноздрей как дракон струи дыма.

– А к тому. Зачем задавать идиотские вопросы. Машина чья? – спросил он, как бы относя этот вопрос к Туманову, но ответил на него сам: – Фомина машина.

Туманов понимал иронию Грека. Кивнул сдержанно и сказал:

– Машина-то Фомина. Это точно. Вот только за рулем сидел не Фомин и не Горбачев, а вот эта самая девушка, – указал он на фотографию убитой.

Грек замолчал. Минуты две, три сидел молча, покусывая ус. Потом спросил:

– Это откуда у тебя такие сведения?

Туманов улыбнулся, глядя в усатую физиономию шутника. Видел, теперь у Грека пропало желание иронизировать. Сказал:

– Это мне сказал охранник дежуривший возле дверей гостиницы. Он опознал девушку, которую впоследствии мы обнаружили убитой. – Вот так, господа сыщики. Я думаю теперь мы сможем подцепить Фомина, – сказал тогда Федор Туманов своим друзьям операм.

И теперь беседуя с Фоминым, решил предъявить ему этот козырь.

– Что же ты молчишь, Фомин? – требовательно произнес Туманов. – Пять минут назад ты нам сказал, что познакомился с убитой гражданкой после побега…

Опера заметили, как лоб у Фомина покрылся капельками мелкого пота. И взгляд уже сделался не таким твердым. Теперь он уже старался не смотреть в глаза подполковнику Туманову. Не ожидал, что подполковник будет копаться в прошлом дерьме.

– Ты пойми, дурья башка, – доверительно заговорил Федор Туманов, протягивая Фомину сигарету. – Мы же тебе помочь хотим. У нас есть основания верить тебе, что ты девушку не убивал. Да и этого англичанина тоже, – махнул рукой подполковник.

– Неужели добьетесь пересмотра дела? – с усмешкой спросил Фомин. В его голосе слышалась не только усмешка, но и надежда. Хотя из своего опыта знал, особенно верить операм, не стоит.

– Так это смотря каким операм, – особо подчеркнуто произнес Грек. – Таким, как наш Николаич, можно. Он всегда выполняет свои обещания. Да и выхода другого у тебя нет. Париться за чужой грех, это не по понятиям. Кому ты потом счет предъявишь? – спросил усатый майор.

Фома молчал, уставившись в пол в одну точку. Он и сам уже не раз думал об этом. Отсидит все восемь лет, вернется, а счет предъявить некому.

Видя, что Фомин все еще терзается сомнениями, Грек сказал грустно:

– Ты пойми нас правильно. Мы к тебе в друзья приятели не набиваемся. Но обидно, жизнь проходит даром. – Сказал это Грек с такой обидой, будто это не Фомина, а его Сан Саныча Грека жизнь проходила даром. И Ваняшину показалось, что вот сейчас от нахлынувшей обиды усатый майор всхлипнет и заплачет. Но не произошло ни того, ни другого. Но на Фомина эти задушевные слова все же подействовали. Всхлипнул он. Его душила обида, хватала за глотку оттого, что незаслуженно осудили на восемь лет.

– Кого ты выгораживаешь, Костя? Того, кто тебя подставил с англичанином? – доверительным тоном спросил Туманов.

Фома облизал пересохшие губы. Заметив это, Туманов достал из стола бутылку с водкой и пластиковый стаканчик. Отвинтив с бутылки пробку, налил его почти целый.

– На, выпей, – предложил Фомину.

– И не думай, что все менты – звери, – добавил Ваняшин.

Фомин глянул на него, но ничего не ответил. Схватив стаканчик, одним махом осушил его.

Наблюдавший за этой процедурой Грек, облизнулся.

– Может вы и неплохие ребята… – сунув в рот сигарету, сказал Фома. – Только как-то не по понятиям мне вам свою душу изливать. Пацаны не одобрят этого, – заупрямился он.