На графских развалинах

– Из промышленной зоны, спокойно проносили в административную, – Заславский осуждающе покачал головой. На что Курепин не нашел ничего лучшего, как ответить:

– Это уж дело не мое. Да и что несу золотые слитки, я мог только догадываться.

– Да ну? – Заславский был удивлен таким наглым утверждением.

– Честно, – глядя следователю в глаза, сказал Курепин. – Слитки были упакованы в коробку. Чтобы не мозолить никому глаза, машину я всегда ставил с торца здания у запасного выхода. В обед, когда в здание почти не было сотрудников, завхоз открывал мне ключом запасной выход и я выносил коробку в машину. – Говоря так, Курепин не сомневался, что это на него настучал завхоз. Бывший отставной военный, которого директор взял на должность заведующего административно-хозяйственной части предприятия. Когда на него менты нажали, этот старый пес раскололся и заложил Курепина.

– Допустим, я вам верю, – Заславскому пришлось верить, потому что в протоколе допроса отставника завхоза все так и было записано.

– Как хотите, но я вам говорю правду, – сказал Курепин, тем самым давая понять, что сказал чистую правду.

– Тогда скажите мне, куда вы эти коробки с золотом возили?

– На квартиру Ивану Максимовичу. Куда же еще. Если бы хоть одну коробку к себе отвез, такое бы началось, – безнадежно махнул Курепин рукой. Жил он в коммунальной квартире. В его небольшой комнате оперативники провели обыск, нашли несколько кусочков золота, похожих на огрызки. Курепин не смог объяснить, каким образом эти огрызки очутились в его комнате. Хотя сердце подсказывало Заславскому, что где-то вывезенные с территории предприятия слитки подвергались распиловке. Возможно, действовала подпольная мастерская по изготовлению золотых украшений. И Курепин знал о ней.

– Первый раз об этом слышу, – разводил он руками. – Скажите тоже, мастерская, – на лице шофера появилась усмешка. – Я привозил коробки Максимычу на квартиру. А что с ними было дальше, это уж не моя забота. Может на его квартире тот самый тайник, о котором вы говорите? – заявил Курепин.

Такое говорить следователю с его стороны было сверх наглостью.

– Там ничего нет. Мы провели обыск, – сказал Заславский. В квартире директора обыск прошел как и полагается, но он ничего не дал. Не было найдено ни одной золотой бусинки. Да и домработница подтвердила, что за тот год, пока убиралась в квартире директора, не видела ничего из золота. Кстати, и о коробках со слитками она ничего не сказала.

– У Максимыча была своя машина. Он мог перевозить из своей квартиры слитки на ней, – подсказал шофер.

Заславский вздохнул.

– Он мог. И ты – мог. И вообще, много чего такого могло произойти. Значит, про тайник ты следствию ничего заявить не желаешь?

– Да не знаю я ни о каком тайнике, гражданин следователь, – извиняясь за свою неосведомленность, произнес Курепин.

Заславский чувствовал, шофер врет. Самое бы лучшее в этом положение, отпустить Курепина и установить за ним наружное наблюдение. Теперь, когда директора нет, он бы наверняка попытался воспользоваться тайником. Если уже кто-то не воспользовался. Такого Заславский тоже не исключал. Хотя по его убеждению, Иван Максимович Колтунов, был человеком весьма осторожным и вряд ли бы рассказал кому-то, в каком месте находится его тайник. Он секретарше проболтался о нем лишь потому, что собирался уехать за границу и забрать ее с собой. А чтобы она не беспокоилась, на что они будут жить, сболтнул о тайнике. Тогда отношения между ними были такими, что он подумывал жениться на ней. А потом будущей жене не понравилось его увлечение молоденькими девушками. И брак не состоялся. Но директор по-прежнему держал секретаршу возле себя. И уехать тогда не получилось. О причинах несостоявшегося отъезда секретарша не знала.

Сначала она и вовсе отпиралась, когда Заславский решил побеседовать с ней, говорила, что была тогда пьяная вот и наговорила Стрельцову всякой чепухи. Но потом расплакалась, когда Заславский на нее нажал и подтвердила, что разговор между ней и директором о тайнике все-таки был.

– Только я не знаю, где он. Честное слово, не знаю, – твердила она.

Заславский потратил на нее несколько дней, но все оказалось безрезультатным. Секретарша ручалась, что этот злосчастный тайник существует, но она или в самом деле не знала, где он находится, либо набравшись решимости и терпения, врала. Заславский не исключал ни того, ни другого, зная, что иногда женщины могут становиться твердыми как кремень. Она подтвердила, что иногда видела Курепина выходящим из директорского кабинета с тяжелой коробкой в руках. Это происходило в обеденный перерыв. Колтунов просил ее задержаться и понаблюдать, чтобы никто шофера не увидел.

– Вы, мадам, тоже пойдете под суд, – сообщил Заславский секретарше безрадостную весть. – Как соучастница. Вы помогали водителю Курепину осуществить коварный замысел.

– Но меня попросил Иван Максимович, – залилась секретарша слезами.

Заславский утешил.

– Ладно. Перестаньте. Если будете мне помогать, попробую что-то для вас сделать, – пообещал он.

Секретарша готова была целовать ему руки.