На грани

– Ты ведь даже не спрашиваешь из-за чего это все, – Дима разводит руками, показывая весь хаос, что он тут устроил. – Ты тоже все знал… все знал… – поворачивается ко мне спиной, пиная табурет со всей дури. – Что они за моей спиной… И молчал… С*ка…– с разворота впечатывает мне кулак в челюсть. Больше на рефлексах, чем осознано, отвечаю на его удар. Сначала в лицо, потом в живот. Фролов сгибается, застонав.

– Всё? Остыл, Рембо, или еще добавить? – я, конечно, понимаю, что как друг мог ему сказать. Но, во-первых, это не мое дело, во-вторых, быть причиной семейного разлада мне как-то не улыбается. В-третьих, Фролов мог вообще ничего не узнать никогда, и жили бы они дальше. Зачем мне было влазить?

– Иди на х*й!

– Понимаю, я сейчас за дело получил. А вот ты нах*я своими кулачищами перед Никой махал? Каким бы я мудаком не был, но бабу до крови, еще и по лицу, никогда не бил. Дол**еб х*ев!

– Даже Светку? – от одного этого имени передергивает всего. Неприятная дрожь проходит по спине, пересчитывая каждый позвонок.

– Даже Светку. Придушить падлу хотел сильно, но и пальцем не тронул. Даже по щекам не надавал, – цежу сквозь зубы.

– Зря!

– Это ты зря, Дим… Да х*ли сейчас тебе втирать, все равно мозги не работают. Остынешь, позвони, – он сейчас вообще не соображает. Толку нет, что-то объяснять.

Выхожу из дома, и сажусь в машину. Ника сидит на пассажирском сидении и вся трясется.

– В бардачке салфетки влажные есть, – у нее все пальцы в засохшей крови.

– Спасибо.

– Тебя куда отвезти? К Ксюше?

– Нет. Знаешь, где у Игоря дом?

– Знаю. Позвони ему, а то вдруг он еще в городе?

– У меня ключи есть, – нет, блин, они продолжают меня удивлять. И когда все успевают?

– Хорошо.

***

Уже полчаса не можем выехать из города, везде пробки. Но мои мысли сейчас не здесь, крутятся вокруг слов Фролова о Светке. Он любил Нику. Понятное дело – вскипел, крыша поехала. Что же тогда я чувствовал к Светке на самом деле? Ведь и правда, мысли не было ее ударить. Так, сжал ее шейку слегка. Больше для того, чтобы страх в ее глазах увидеть, чем вред причинить. Хотя она накосячила похуже Ники, еще и с алчностью и хладнокровием. Искала лучшую жизнь, мужика побогаче, с тугим кошельком. Может это и не любовь была? Так, одержимость…. А может просто воспитание отца сказалось. «Женщин бить нельзя, ни при каких обстоятельствах. Ибо ты априори сильней. Скрути, свяжи, поцелуй, тр*хни, но не бей», – так учил отец. А как бы я поступил, если бы на ее месте оказалась Ксюха…. Ксюха, блин. Ведь не Таня пришла в голову первой, а эта рыжеволосая бестия…. Краем глаза замечаю, как Ника трясущимися руками закуривает и приоткрывает окно.

– Давай, Лавров, начинай…

– Что? – искренне не понимаю, что она имеет в виду.

– Ты же первый начнешь кидать камни. Мол, шл*ха, бл*ть и тому подобное. Давай сейчас, в лицо, это лучше, чем потом за спиной.

– Фролова, ты иногда такой дурой бываешь, – тоже достаю сигарету, и чиркаю зажгалкой. – Вот скажи мне, только честно, как есть на самом деле. У вас с Игорьком, как всё? Серьезно или так, случайный перепих?

– Я люблю его… – говорит тихо, выпуская дым в окно. Выругиваюсь себе под нос. Любит, бл*ть, она. Вот, что эта любовь приносит: разбитую морду и кучу переживаний. А толку? Кто даст гарантию, что у них что-то выйдет путное? Что через пару лет история не повторится? Да никто…

– Надеюсь, это взаимно. Иначе все спустила коту под хвост.

– Нечего было особо спускать… – неужели прозрение наступило? Не поздновато ли…

– Твоя правда… – выбрасываю недокуренную сигарету в окно. Мы снова замолкаем на какое-то время. – Знаешь, когда вы с Димкой начали встречаться, я конкретно не понимал, как вы вообще можете вместе сосуществовать. Вы же разные, бл*ть, как небо и земля. Хотя я до сих пор не понимаю, как вы умудрились столько лет под одной крышей прожить. Да и он после смерти брата, как полоумный, выполнял каждое слово матери. Стоило ей заикнуться, мол, «был бы Ярик жив, он бы закончил архитектурный». И Димка тут же кинулся переводиться с экономического на архитектурный. Стоило Ирине Олеговне снова обмолвиться, «что был бы Ярик жив, он бы окончил институт с красным дипломом». И Дима тут же бросался грызть гранит науки и зарабатывать диплом. Ну и так же по списку с бизнесом, машиной, домом и прочим. Он всю жизнь старался доказать своей матери, что он не хуже своего брата. Что он тоже достоин ее любви.

– Мне всегда казалось, что Ирина Олеговна до фанатизма любит своего сына. И эта ее постоянная гиперопека.

– Любит, но так было не всегда. Любовь ее проснулась только после смерти старшего сына, в котором она души не чаяла. А Димка все детство и юность находился на вторых ролях. А потом кинулся доказывать, что он тоже достоин. Ты была его единственным исключением, единственной частью жизни, которую он оставил лично для себя. Это единственное, в чем он пошел наперекор матери.

– Я не знала про это, – произносит Фролова.

– Да, про это мало кто знает. Единицы, кто очень близко знаком с его семьей. А мне он рассказал по пьяни, еще когда студентами были.

– Ярослав же разбился?