На грани

– Я бы никогда не бросил своего ребенка, – цежу сквозь зубы, почти нависая над ней и сжимая ее руку выше локтя. – Ни-ког-да! Зачем дотянула до такого срока? Ты хоть знаешь, что на таком сроке уже ручки, ножки есть? Пальчики на ручках есть, сердце бьется! Зачем ты, вообще, пошла на аборт? Чего тебе не хватает-то? Ты же семью хотела! Так вот, это же был твой шанс! – Таня вырывает свою руку из моего захвата.

– Зачем? Ты еще спрашиваешь? – голос нервный, срывающейся, с вызовом. Впервые слышу такой тон из ее уст. – Мало я твоих шл*х терплю, так еще и выродка твоего терпеть должна, да? Я уверена, он бы вырос таким же подонком, как и ты! От таких, как ты, не рожают. С такими, как ты, только трах*ются по ночным клубам, потому что это – твой максимум! – она уже кричит мне это, смотря в глаза. – Ты виноват! Ты! Я же все для тебя делала, все… – всхлип за всхлипом вырываются из ее груди. Слезы бегут по ее щекам. Только я, как замороженный, ничего не чувствую к ней: ни жалости, ни сострадания, ни-че-го… – Любила тебя. Ноги твои готова была целовать, но ты все сломал. Все испачкал, растоптал. Сколько раз я просила тебя побыть просто рядом? Но ты выбирал очередную шл*ху, очередную доступную бл*дь вместо меня! У тебя все рубашки духами пропахли. Очередной твоей бабой пропахли! Почему я ничего тебе не сказала про беременность? А зачем? Ты бы сам меня отвел на аборт! Сам! И нечего из себя правильного строить! Или посадил окончательно дома, запер бы в четырех стенах, привязав к своему мелкому отродью, и пошел бы дальше наслаждаться жизнью! А я бы, так и осталась в этой квартире одна, пожизненно стирать пеленки, варить борщи и умирать в надежде обратить на себя твое внимание. Я любить хочу!!! Слышишь! Я любимой быть хочу!!! Я жить хочу!!! Хочу чувствовать еще что-то, кроме боли и обиды. Я радоваться хочу, но от тебя только слезы… – сколько же говна в ее голове, что удивляться ее поступку после услышанного уже не могу. Потирая переносицу, давлю в себе желание дать ей пощечину. Хорошую такую оплеуху, чтобы в себя пришла. Она присела на диван, уронив лицо в ладони, и продолжала плакать.

– Я тебе никогда не обещал любви. Глупо было с твоей стороны на нее рассчитывать. Но ребенка я бы любил и был бы рядом всегда. И это без вариантов. А сейчас у тебя ровно два часа собрать вещи и убраться отсюда. Документы о разводе получишь по почте. Если увижу твое лицо еще хоть раз, размажу по стенке. Я понятно объяснил? – она молчит, только всхлипывает. – Татьяна! Ты поняла меня?

– Да! Поняла!

– Время пошло, – с этими словами выхожу из квартиры. Не могу оставаться рядом с ней сейчас, иначе сорвусь к чертям и точно вдарю. Перед глазами все темно. Сажусь за руль, но не завожу машину. Откидываюсь на сиденье, закрывая глаза. С*ка! Хотел же по-человечески разбежаться, а оно вон как все повернулось. Не вышло по-нормальному. Снова все грязно, пошло и дерьмово…. Тошно на душе, хоть в голос вой. Ярость ушла, оставляя после себя почти физическую усталость. Как же все это за**ало!

Прошлое, настоящее – все одно. Со Светкой все ясно было: денег хотела и жизни красивой. Рога мне наставила с богатеньким мажорчиком. На аборт тайком сбегала, а потом кричала в оправдание, что нищету плодить не хочет. Ладно, не сразу, но понял. Даже как-то свыкся постепенно, научился с этим жить. Неважно как, но научился. Но этой, этой все дал: и деньги, и квартиру, и шмоток целый вагон! Достаток во всем. Живи! Наслаждайся! Но тоже не угодил. Рожей, бл*ть, видно не вышел, что все твари ко мне под бок стекаются! Противно от всего этого. Как же противно….

Всегда видел людей насквозь: в бизнесе, в окружении. Мог сразу сказать, с одного взгляда, кто трус ссыкливый, а на кого положиться можно. Но что касается выбора женщин, видимо, я полный профан. Тут моя интуиция дает конкретный сбой. Который раз на те же грабли, бл*ть!

Бью по рулю от отчаянья. Выдыхаю. Вытаскиваю из пачки сигарету, закуриваю. Надо выплеснуть все это дерьмо: то ли в зал завалиться, то ли к Артёму в клуб. Подумав, достаю телефон, набираю Волкова.

– Привет! Не хочешь в зал съездить, побоксировать? Компанию мне составишь.

– Ден, я бы с радостью, но не могу сейчас. Хмельницкий с утра мозг чайной ложкой выедает, скотина. Не вырваться.

– Ладно, понял.

– Позвони Тёмычу, он всегда рад кулаками помахать.

– Хорошо, Орлова наберу тогда, – прощаюсь с Игорем и набираю Артёма. Предлагаю встретиться в зале у Семеныча. Тот удивляется, но соглашается. Завожу машину и выезжаю из двора.

***

Утро с самого начала не заладилось. Все носились из кабинета в кабинет в попытках успеть уложиться в сроки с проектом Франца. Босс кричал, подгонял и отчитывал. Полный хаос. Начальник отдела обещал отпустить меня сегодня домой после обеда, так как переработка в графике по часам. Но, видимо, моим мечтам не суждено было сбыться.

– Ксения Викторовна, задержитесь до двух, пожалуйста, – с этой фразой Петр Александрович вошел в мой кабинет.

– Вы же вчера сказали, что я после 12 могу быть свободна.