На грани

На работе первую половину дня никак не могу сосредоточиться. Словно кисель растекаюсь в кресле и не могу взять себя в руки. Многие спрашивают, не заболела ли я. Отвечаю односложными фразами. Но после обеда находит какая-то слепая злость на саму себя. Когда это я так переживала из-за разрыва с мужиком? Он просто очередной мудак в моей жизни. А через таких надо переступать, забывать и идти дальше. Даже если это будет только видимостью, но надо. Пусть ночью я буду подыхать от тоски и захлебываться соплями и слезами, но это будет дома, ночью, когда никто не увидит. От этих мыслей появляются силы. Подстегиваю себя злостью и выдаю за полдня два готовых проекта. Через час уже конец рабочего дня, а я принимаюсь за доработки проекта Франца и не замечаю, как стрелка часов перевалила за восемь часов вечера. Потягиваюсь в кресле, захлопываю папку с макетами, сохраняю на рабочем компьютере готовый проект и отправляю по почте руководству на утверждение. Собираюсь и выхожу из кабинета, едва не испугав охранника.

– Ксения Викторовна, я думал, уже все ушли.

– Я задержалась сегодня немного.

– Ой, я там дверь закрыл. Сейчас открою, – охраник заспешил к двери, звеня ключами. Выхожу из агентства, кутаясь от холодного ветра в объемный шарф, и сев в машину отправляюсь домой. По пути разговариваю по телефону с Никой. Она, как обычно, переживает о своей Ласточке. Я больше слушаю ее, чем говорю сама. Ее рассказы отвлекают меня от собственных разъедающих нутро мыслей. Но к ней приходит Игорь, и нам приходится прервать разговор.

Квартира встречает меня тишиной и одиночеством. Кота завести, что ли? Хоть он встречать меня будет. Появится смысл возвращаться домой. Снова становится тяжело дышать. Отпускаю контроль и проваливаюсь в свое личное сумасшествие и боль, в свои воспоминания и мысли, терзающие и беспощадные.

Глава 28

Выхожу из подъезда Нестеровой. Внутри разгорается,… нет, не пожар, внутри каждый нерв бьется в агонии. Сжимаю и разжимаю кулаки. Хочется орать, с*ка, просто орать. Стонать, как раненый зверь. Закрываю глаза. Вдох – выдох, и еще раз вдох – выдох. «За что ты так со мной?» – ее тихий голос, наполненный болью, до сих пор звенит в ушах. «Ты ошибся, Денис. В этот раз ты ошибся» – да, Ксюх, я, бл*ть, снова ошибся. Очередной еб*ный раз ошибся. Потираю руками лицо со стоном. Вытаскиваю из пачки сигарету, прикуриваю и сажусь в машину. Какое-то время просто сижу, сжимая руками руль, приводя себя в более-менее адекватное состояние. Докуриваю, выбрасываю окурок в окно и выезжаю из двора.

Спустя минут десять раздается звонок от Фролова. Неожиданно.

– Слушаю.

– Ден, ты в каком сейчас районе?

– Тебе чего надо? Говори сразу, мне сегодня не до загадок.

– Ника разбилась, авария на трассе, – от этих слов резко бью по тормозам и под дикие звуки сигналов соседних машин разворачиваю машину через две полосы в сторону парковки. Что за день, нах*й?

– Жива?

– Да, в больнице. О состоянии ничего не сказали. Отвези меня в больницу к ней, – уже легче. Жива, значит, надежда есть. – Я выпил, за руль не сяду. Такси уже полчаса жду. Ксюша тоже трубку не берет, раз двадцать набирал, – мой воспаленный мозг, как охотничья собака, при одном ее имени встает в стойку и ловит каждое слово.

– Я на другом конце города. Звони оператору, увеличь сумму оплаты. Пусть отправляют машину быстрее. В какой она больнице?

– В 38 клинической.

– Я сейчас поъеду туда.

– Хорошо, – скидываю вызов, выезжаю с парковки. Трубку значит не берет. Почему? На звонок ответить не сложно… Какие-то совсем страшные мысли лезут в голову, и они мне не нравятся. Да, твою ж мать, сколько можно? Сколько раз она должна пройтись по мне своим каблучком, чтобы я перестал о ней переживать? Она тр*халась со своим врачом до моего прихода, а я, мать ее, думаю о том, почему она трубку не берет и ничего ли с ней не случилось. П*здец! Видимо я окончательно дошел до края идиотизма. Матерясь на чем свет стоит, с визгом шин торможу у ее подъезда. Снова.

Дверь ее квартиры в том же положении, как я ее и оставил, едва прикрыта. Прохожу, в квартире тишина. Нахожу ее на кухне за столом. Она сидит, уронив голову на руки.

– Убирайся от сюда, – произносит устало, не поднимая своего взгляда.

– Ника разбилась. Фролов дозвониться до тебя не может, – Ксения поднимает голову и впивается в меня своими зелеными омутами, в которых плещется дикая боль, отчаянье и пустота. Теперь там еще и страх за Нику. Как серпом по яйцам, честное слово… Понимаю, что она хочет спросить, но не может произнести ни слова. – Жива, но в больнице. Больше ничего не знаю. Поедешь? – отвечаю на незаданный ею вопрос.

– Да. Конечно, – она резко встает со стула и покачивается. Едва удержавшись на ногах, вцепляется пальцами в край столешницы и замирает, прикрыв глаза. Твою ж за ногу! Еще пару секунд и я подорвался бы к ней. Кинулся бы, как преданный пес, оказывать помощь и заботу, несмотря ни на что. Удерживаю себя на месте, наблюдая, как она приходит в себя.

– Я жду внизу.

– Я сама доеду.

– В таком состоянии?