На грани анархии

— Признаюсь, я начинаю немного беспокоиться о том, что у нас могут возникнуть проблемы с психическим здоровьем. — Ли понизил голос. — Я вижу много симптомов депрессии, тревоги, посттравматического стрессового расстройства. Проблемы с гневом тоже. Дети ведут себя агрессивно. Взрослые то же самое.

— Я поговорю с Саттером о необходимости поиска Прозака и противотревожных препаратов.

Ли покачал головой.

— Нельзя просто так накачивать людей антидепрессантами. Не тогда, когда вся их жизнь так перевернулась. Я не знаю. Я стараюсь поддерживать у всех бодрость духа, но хорошая ободряющая речь просто не помогает.

— Жаль, что нет под рукой психологов, — сказала Аннет. — Нам бы очень пригодилась помощь в этом вопросе.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещал Ноа. Как будто ему не хватает новой заботы.

— Перед катастрофой я прочитал о недавнем исследовании, которое показало, что тайленол можно использовать для блокировки или устранения эмоциональной боли, равно как и физической, — поделился Ли. — Стоит попробовать.

Ноа кивнул.

— Я поговорю с Саттером.

— Есть кое-что еще. — Аннет сделала шаг ближе. — Тина Ганди сообщила мне, что заправка больше не доступна для обычных людей. Я зашла туда во время перерыва, чтобы проверить, и она оказалась права.

— Они объяснили тебе причину? — спросил Ноа.

— Ополченцы, стоящие на страже, сказали, что припасы на исходе. То, что осталось, нужно для тех, кто охраняет город.

Ли легко пожал плечами.

— Эй, дела обстоят непросто, но легко не бывает нигде. Это правда, что нашим первым помощникам бензин нужен больше, чем нам. У меня нет с этим проблем.

— Не мог бы ты распространить немного этого позитивного настроя вокруг? Мы в нем отчаянно нуждаемся. — Ноа вздохнул и почесал свой заросший щетиной подбородок. Он уже три недели не брился, но в последнее время гладкое лицо интересовало его меньше всего. — Это временно, пока ополчение не найдет свежие источники.

Аннет кивнула, но не выглядела убежденной.

— Совет за это не голосовал, Ноа.

— У нас не получилось проголосовать. — Собрание три дня назад прошло не очень хорошо. Люди испытывали слишком сильное напряжение, были слишком разобщены. Половина выступала на стороне Розамонд, другая половина — громко против. Собрание превратилось в перепалку между помятым Дэррилом Виггинсом и разъяренным Майком Дунканом. Прежде чем дело дошло до драки, Розамонд прекратила встречу раньше времени и выгнала всех.

— Тем не менее, это не совсем по протоколу…

Его рация запищала. Благодарный за отвлечение, Ноа вышел наружу и поднес рацию ко рту.

— Шеридан слушает.

— Ноа! — почти кричал Бишоп.

Ноа дернул головой.

— Оу. Что случилось?

— Ничего! Абсолютно ничего не случилось!

Такого счастья в голосе Бишопа Ноа не слышал давно, точно еще до того, как его семья погибла. Он не мог представить, что это может быть за новость. Если это хорошие новости, он с благодарностью принял бы их.

— Что происходит?

— Друг мой, тебе лучше присесть.

— Просто скажи мне.

— Это чудо! Я до сих пор не могу поверить. Я стою здесь, смотрю на нее и не верю.

— Аттикус Бишоп, если ты не…

— Это Ханна.

Сердце Ноа замерло в груди. Мир остановился. Птицы перестали петь. Солнце померкло в небе.

— Значит, нашли ее тело?

— О нет! Это гораздо лучше. Мы нашли ее. Мы нашли Ханну. И Ноа — она жива!

Ноа резко сел. Прямо на бордюр. Его ноги подкосились, а живот резко дернулся вверх. Холодный, мокрый снег просочился сквозь брюки. Он не почувствовал этого.

Ноа не мог дышать. Он не мог говорить. Он с трудом пытался сформировать связную мысль. Его разум гудел, как улей, все вокруг размывалось и отдалялось.

Он не мог осмыслить слова Бишопа. Они не имели смысла.

Этот сценарий снился ему тысячу раз. Каждый раз Ноа просыпался весь в поту, пульс учащенно бился, а потом возвращался в холодную тихую спальню и горе пробивало еще одну дыру в его сердце.

— Ты хорошо меня слышал? — Рокочущий голос Бишопа вернул его обратно. — Ноа, ты слышал?

— Я слышал тебя. Этого… этого не может быть. Бишоп, не лги мне. Не делай этого со мной.

— Всё правда. Она реальна. Это реально, Ноа. Это происходит.

Бишоп никогда бы не солгал о таком. И ошибки бы не допустил.

Свободной рукой Ноа сорвал перчатки и бросил их на снег. Он уставился на свое обручальное кольцо, сверкающее на солнце. Его руки дрожали. Дрожало все его тело.

— Шеф Шеридан, вы в порядке? — спросила Аннет Кинг, наклонившись над ним. — Что-то случилось?

Он едва услышал ее, едва зарегистрировал ее голос. Его всего трясло. Надежда, какой бы хрупкой она ни была, никогда не умирала. Никогда. Она ожила в его груди, сильнее и яростнее, чем когда-либо.

Ноа не помнил, как начал плакать. Слезы стекали по его лицу в бороду. Его нервы вибрировали. Все стало чистым, ярким и прекрасным.

Ноа тяжело сглотнул.

— Я… я могу услышать ее голос? Могу поговорить с ней?

— Я сделаю еще лучше! — прорычал Бишоп. — Хватай своего сына. Бери Майло. Мы будем у вас дома через тридцать минут. Мы привезем Ханну домой.

Глава 30

Ханна

День двадцать седьмой

— Я не должен быть здесь, — пробурчал Лиам.