На грани человечности

   - Спасибо, Джош, - улыбнулась и Суламифь. - Когда-нибудь опять увидим мы всё, что сердцу дорого. Золотое Озеро на Тинксе; бухту Зиффью-Вирр на Лирулин; город Элуэрс на Санбиоле. И школу, где мы встретились, на Брукте, по соседству с Ущельем Бессмертия, помнишь? там, где у края утёса стоит Виестра Тайл, Реформатор Земли, вся из прозрачного силикобора... Всегда мне казалось, что она смотрит на нас вот так же: завидуя по-хорошему.

   - А Старый Питер? Ты помнишь Старый Питер? - подхватил Джошуа с воодушевлением - Невский проспект, Летний сад, музеи - помнишь? в призрачном свете белой ночи...

   Вдруг он осёкся, словно с разлёта натолкнулся на взгляд Суламифи.

   Всё ещё любишь, и сожалеешь, и надеешься? - вопрошал её взгляд.

   Пустое, - промолчал он в ответ. - Дело давнее. Отпылало зарей, отзвенело капелью; отшумело ветрами юности. И в том, что любовь зрелая пришла к тебе, Лами, прежде, чем ко мне - наша ли беда. Не бери к сердцу.

   - Хью непременно должен увидеть Старый Питер, - только и добавил Джошуа чуть смущённо. - И непременно - с тобой вместе.

   - Да, Джош. И обязательно нам нужно собрать всех друзей, по окончании нашего назначения.

   Маска посла ширденского опять, внезапно и мгновенно, холодом сковала лицо Джошуа.

   - Взгляни-ка: истинная хозяйка пожаловала, - едва шевельнул он губами - а может, только телепатически передал. - Все илагры в море вымерли!

   Едва ли заметила владеющая Силой наблюдательница, откуда и когда возникла за столом неподалёку эта грязно-серая ряса. Явилась нечаянно-негаданно, словно из пустоты и как раз вовремя - как и надлежит убийце потаённой. Под капюшоном - молодое лицо с глазами прожжённого политика; и никаким показным смиреньем не скрыть цепкого, беспощадного, следовательского внимания.

   Лимийка. Ключевая фигура нарождающейся местной инквизиции. Типичная волчица в овечьей шкуре.

   Поди знай, сколько времени она исподтишка следит за парой инопланетян? Поди, в уме уже вчерне набрасывает донос на сестру Вайрику: обвиненье в измене государственной. Место и ситуация самые подходящие!

   Шумная компания "золотой молодёжи" отбыла давно. Три подружки-морячки продолжали сотрясать воздух и шлёпать картами с полной невозмутимостью; Суламифь могда поклясться, что крепко сколоченный стол уже начинает расшатываться. Свободной-то сарнийке нипочём весь лимийский орден, взятый вместе.

   Мне б их свободу...

   А мы-то - на галакто, - мысленно покаялся Джошуа.

   С каких пор лимийки понимают галакто? - отозвалась Суламифь так же беззвучно.

   Не осложнила бы наша встреча твоё назначение, - предупредил Джошуа. - Впрочем, не ты меня искала. Вина моя...

   - Весьма сожалела Её Святейшество о вашем отсутствии на переговорах, сестра Фарихе, - произнёс уже вслух, на льюрском, с акцентом тщательно рассчитанным. - И приглашала настоятельно к новой встрече, неделю спустя.

   Вот и всё. Вышел недолгий срок - Закону о свободе информации; в свои права вступил - Закон о невмешательстве.

   Нет больше тех, прежних подростков-землян, девчонки и мальчишки. Есть - сестра аризианка и ширденский лорд. Уже не в реальности игры - в реальности единственно возможной.

   И есть - хваткие глаза доносчицы и убийцы за столиком напротив. Глаза, словно приковавшие обоих к месту: на ближайшие полчаса по крайней мере.

   Ибо спешно покинуть таверну - значит новые подозренья навлечь.

18.

   - Кого ещё демоны несут с утра пораньше?..

   Устрашающий рёв вышел жидковатым, окончание на затяжном зевке вовсе испортило впечатление. Прямо-таки видно было, как нерадивый привратник со скрипом продирает глаза с перепою.

   - Демонов тебе звать труда не стоит. В свой срок они сами явятся за душой твоей, греховодник. - Бариола даже голоса не повысила.

   Сторожевая башенка отчётливо икнула; едва ли не раньше того подъёмный мост - почти без единого ржавого взвизга - скатертью расстелился перед матушкой.

   - Ва... Ва... Ваше Преподобие! мигом лорду доложу! - задушенно просипели уже, похоже, на бегу.

   За воротами матушку ожидала подобострастная суматоха: кто-то из дворни проявил заботу о скакуне высокой гостьи, кто-то вызвался проводить к господину её саму. Довелось ещё Бариоле привычно раздавать благословенья этим холопам, мелким бисером пред нею рассыпавшимся - направо и налево, не разбирая лиц. Не тем были мысли заняты.

   Леру фер Тайлем обнаружился в своей опочивальне: угрюмо, закутавшись в плед, громоздился он в кресле перед камином и тянул вино из кубка. Заметно было по всему, что из запоя он не выходил со дня своего исцеленья чудесного. (Каков господин, такова и челядь - да милует их святая Аризия!) С утра, впрочем, дело с ним ещё можно иметь; тем паче - дело, в коем он сам кровно заинтересован.