На грани доверия. Книга третья

— Володя, мальчик мой, у меня деловой разговор и это, похоже, надолго. Я пойду в кабинет, буду там. Ты пока займи себя чем-нибудь, я, как только освобожусь, вернусь к тебе, — сказал Фертовский-старший.

Вилли ещё некоторое время посидел в кресле, пощёлкал подаренной грандпа зажигалкой, поскучал, затем решил выйти размяться. Изящные светильники в виде бутонов тюльпана мягко освещали длинный холл, от этого создавалось ощущение особого уюта.

Дверь одной из комнат была приоткрыта, оттуда струилась полоска света. Молодой человек заглянул в эту полоску. Жена грандпа сидела за круглым миниатюрным столиком, Вилли был виден её склонённый профиль. Она смотрела на свои сложенные — одна на другую — ладони. Распущенные волосы были заправлены за уши. Вилли бесшумно открыл дверь, Маша его не заметила. Он подошёл к ней сзади и заглянул за плечо. Его удивлению не было предела — жена его деда держала в руках православную икону и, похоже, молилась.

Однажды Вилли с матерью был в православном храме, там, в Штатах. Она нацепила на себя непривычно длинную юбку, а на голову повязала платок, отчего стала похожа на старуху. Вилли это не понравилось, как и то, что сначала мать стояла у портрета беловолосого старика с грозным взглядом. Потом уже парень узнал, что портреты в православных храмах называют иконами. Старик, казалось, смотрел именно на Вилли, а ещё ему почудилось, что он знает обо всех его проделках. Вилли отвернулся от старика, но всё равно ощущал на своём затылке его взгляд.

Потом мать долго разговаривала с высоким мужчиной в чёрном одеянии. На его шее висел большой крест, говорил мужчина так тихо, что Вилли, как не прислушивался, не разобрал, что же такого он вещал его матери, а она слушала и терпела эту духоту, непривычную обстановку и взгляды с икон. Всю дорогу до дома мать была молчалива и задумчива. Спустя день Вилли узнал, что его дед и бабушка по линии матери погибли здесь, в России. Их сбил на пешеходном переходе пьяный водитель. А их дочь заказала панихиду, для того и ездили в храм. Для Вилли это известие мало что значило, он не помнил ни деда, ни бабку, мать про них почему-то мало рассказывала, созванивались они крайне редко. И лишь известие об их гибели её взбудоражило, заставило задуматься о том, хорошей ли она была дочерью. Не было ли её вины в том, что случилось. Пусть и косвенной. Вилли без особого интереса выслушал покаянные воспоминания матери. Ведь она сама хотела оторвать его от России. Сделать так, чтобы он стал настоящим американцем, хотя дома всегда разговаривала с ним на русском — принципиально.

В матери было много всего намешано: мужской ум, логика, деловая хватка, сарказм, быстрота реакции — одним словом, все данные для успешной карьеры. Однако временами она вдруг впадала в сентиментальность и меланхолию, говорила о какой-то своей вине. Вилли в такие моменты совсем её не понимал.

Маша, наконец, почувствовала на себе взгляд, обернулась. В следующий момент вскочила и быстро спрятала икону в карман:

— Вы что-то хотели? — спросила испуганно.

Возникла неловкая пауза, Вилли лихорадочно придумывал причину своего вторжения в комнату.

— Я ещё плохо ориентируюсь, — наконец сказал он, пожал плечами, — заблудился. Наверное, в этой огромной квартире полно тайных мест?

— Тайных мест? — удивлённо переспросила Маша.

— Да, таких, где могли бы храниться семейные секреты, — шутливо пояснил Вилли.

— Никогда не слышала ни о каких семейных секретах.

— Да? Но где-то вы, к примеру, храните свои украшения? Наверняка, грандпа их дарит вам, он щедрый супруг.

— Я не ношу украшения, а то, что есть, лежит в шкатулке спальни, но их немного.

— Правильно, сдержанность — путь к аристократизму, — одобрил молодой человек, он не переставал улыбаться, а глаза были холодными.

Маша удивлённо смотрела на внука своего мужа — куда делось его высокомерие и грубость, которую она уже успела испытать на себе? Он сразу пришёлся ей не по душе, впрочем, как и Наде, они говорили на эту тему. Более того, почему-то Надя просила её — Машу — быть с ним особенно осторожной. И держаться от него подальше, сослалась на плохие предчувствия. Но быть совсем незаметной, когда он в доме, у неё не получалось, потому что её муж каждый раз был искренне рад приходу внука, звал Машу на совместную трапезу, отказаться никак не получалось. Володя бы просто не поверил тому, что думала о его внуке Маша. А сейчас он ещё и уставился на неё так, что Маша ощутила мурашки по коже.

— Мария, — ситуацию буквально спасла Елена Степановна, она появилась в дверях, — нам надо обсудить меню на ужин, сейчас, — сверкнув глазами, громко сказала она.

— Да-да, конечно, — Маша бросила быстрый взгляд на молодого человека и покинула комнату вслед за экономкой. Когда они свернули за угол коридора, Маша обернулась, убедившись, что Вилли нет поблизости, она сжала руку экономки и чуть ли не плача, сказала, — Степановна, ты моя спасительница! Как ты догадалась так вовремя появиться?