На грани фола (Крутые аргументы)

- Это уже приближается к моей бывшей работе по предотвращению вздоров, не имеющей к литературе никакого отношения, - заметил Джордж.

Алексей вдруг неожиданно поднялся с кресла и подошел к перилам балкона. Взгляды устремились на него, поскольку он даже не обронил непременного для таких случаев "извините". Закурив сигарету, он повернулся к собеседникам и на красноречивое их молчание ответил:

- Извините. Как бы претенциозно я ни звучал, но если мне пришлось бы писать роман, то делал бы это с целью придать жизни какой-то смысл и с помощью найденных мною характеров рассказать о вещах интересных не только для моих соотечественников. При этом напоминал бы себе, что самое увлекательное должно быть не в сюжете, а в мыслях моих персонажей, способных зародить в людях новые мысли, желательно разумного свойства. Имею в виду без обреченности, скудоумия или фанатизма, которых в жизни и так хватает с избытком.

. - Провались я на этом месте! - воскликнула Памела. - Уверена, Алексей, вы пишите свой "роман века".

- Причем от руки и в одном экземпляре. Иногда набираюсь смелости делать это и на английском.

- Вот видишь, Джордж, интуиция меня не обманывает. Оставь, пожалуйста, нашему гостю мою визитку. Памела Флетчер редко ошибается в своем деле.

- Как итальянский издатель Фелтринелли, что вывез из России рукопись "Доктора Живаго", - уточнил Джордж. - Он надеялся, роман станет "бомбой", но прошло время и он оказался террористом. Сказано это было бы мною совершенно некстати, не продолжи я сейчас свою мысль. В современных романах, по моим наблюдениям, характеры террористов вырисовываются весьма плоско. Чаще раскрывается не их психологический портрет, а методы борьбы с ними. В Европе, да и у нас здесь, они часто представляются личностями, вызывающими не столько неприязнь, сколько восхищение.

- Потому-то серьезные беллетристы не торопятся с такими проектами, пояснила Памела. - Для начала они хотят выработать для себя нужную перспективу и понимание мотивов терроризма, всех его цветов и теней. Чувствуют безмерный риск броситься из одной крайности в другую, придавливая по дороге все ростки здравых суждений о политической стороне явления. Пока же ждем, что кто-то из инопланетян снизойдет и наконец объяснит нам что к чему.

- И хватаются за разные "ужастики", - добавил Алексей. - Конечно, трудно рассказать так, чтобы никто не заподозрил автора в претенциозности или интеллектуальной ограниченности. Скажем, чем лично меня может увлечь роман о террористах? Я должен почувствовать способность писателя возбуждать во мне духовный и интеллектуальный интерес, показать свою безжалостность к самому себе, проницательность видения незамеченного другими и бесстрашие посмотреть в глаза самой жестокой правде.

- От одной такой правды у меня мурашки разбегаются по телу, поддержал его Джордж. - Раствором, скрепляющим всю мировую цивилизацию, восточную и западную, всегда служила кровь человеческая.

- Трудно не согласиться, - всплеснула руками Памела, отчего сидевший у неё на коленях кот тут же спрыгнул на пол. - Мне нравится это путешествие не вдоль, а вглубь. Надеюсь, у вас должны быть свои соображения и по шпионскому роману. Когда-то от него многое ожидали, даже больше, чем от полицейского. Большая игра, крупные ставки и прочее вплоть до ядерного конфликта. Но из всех преуспел лишь Ле Карре, благодаря, отчасти, его опыту работы в британской разведке.

- Шпионский роман скребется по дну, - откликнулся Алексей. - На мой взгляд, его надо либо обновлять кардинально, либо ему уже не найдется достойного места в детективном жанре. Во многом это зависит от умения раскрывать таинство готовящегося заговора, точнее психологии заговорщиков. Редко кто способен наделить своих персонажей обстоятельными раздумьями и соответствующими чувствами, или творить с оглядкой подобно тому, как действуют сами заговорщики. А тема воздействия сурового наказания? Да не будь наказание за шпионаж столь суровыми, контрразведка повсюду сбилась бы с ног. В шпионских, да и не только в шпионских романах, не исхожены ещё все пути общения автора с читателем. Почему бы не сделать читателя героем романа на равных правах с другими действующими лицами, не настроиться на обмен с ним разного рода версиями? Но сделать это так, чтобы у него была полная уверенность - до всего он дошел сам.

- Я тоже всегда ищу откровений, берущих меня за душу, - признался Джордж. - Не столько слежу за шпионом, сколько за автором в ожидании от него откровений, пусть случайных, но обязательно в ладах со здравым смыслом.

Памела встала, грациозно расправила свое легкое платье и, почувствовав на себе вопросительные взгляды мужчин, заметила:

- Видно, самая жестокая правда может оказаться дьявольски неправдоподобной из-за раздвоенности человеческой личности.

- Которая решает, совершать преступление или воздержаться, - дополнил Джордж.

- И об исходе этого выбора можно только гадать, - откликнулся Алексей.