На Грани. Книга 2 (СИ)

Разговаривал он только в тот первый вечер с владычицей Лавинтией. Они отвезли тело Нармин в Храм, повергнув жриц Маритэ в изумление и ужас. Однако владычица выглядела менее расстроенной и подавленной, чем можно было ожидать. Вместо естественных в таких случаях слез и отчаяния Лавинтия впала в привычный пафос и начала вещать что-то о величии жертвы Нармин. Пока она распиналась о возрождении былой славы Маритэ, явившей столь очевидное чудо руками одной из своих служительниц, Лотэссе несколько раз казалось, что Валтор готов ударить владычицу, как до этого ударил Нармин. Когда же Лавинтия предложила королю назвать в память погибшей девушки один из осенних месяцев, он просто развернулся и, волоча Лотэссу за собой, направился к оставленным лошадям.

И вот уже третий день с лица его величества не сходило выражение мрачного отчаяния. Тэсса боялась, что король начнет глушить боль вином, но он не притрагивался к выпивке, очевидно, держа данное ей слово. Лучше бы уж пил! Она перевела взгляд на мужчину, сидевшего за столом, опустив голову на сложенные руки. Сколько можно так сидеть, не шевелясь?

Девушка закашлялась. Король поднял голову и повернулся к ней. Похоже, ее проклятая болезнь — единственное, что способно привлечь сейчас внимание Дайрийца.

— Как вы себя чувствуете? — слова звучали тускло и безжизненно, словно вопрос был задан из чувства долга.

Лотэсса чуть было не ответила, что чувствует себя вполне сносно, чтобы не добавлять ему поводов для беспокойства, но передумала.

— Невыносимо, — ответила она.

— Так плохо? — теперь в голосе короля сквозило неподдельное беспокойство.

— Мне невыносимо видеть вас таким!

— Каким?

— Потерявшим интерес к жизни и терзающим себя незаслуженным чувством вины.

— Незаслуженным? — глухо переспросил Валтор.

— Именно так! — Тэсс вскочила с кровати и приблизилась к нему. — Вы не виноваты в смерти Нармин. Ее убило змеехвостое чудовище, а не вы!

— Но я не смог ее защитить! — такая боль была в этих словах, что Тэсс стало страшно за него. — Ни ее, ни вас! Чудовище обещало убивать вас долго и мучительно у меня на глазах. И оно бы сделало это, если бы не Нармин. Разве может мужчина допустить, чтобы женщина жертвовала жизнью ради него, выполняя его долг?

— Она умерла не только ради вас, но и ради меня. Может, мне тоже стоит истязать себя чувством вины? Просто за то, что осталась жива?

На самом деле Лотэсса, хоть и чувствовала горячую благодарность к Нармин, не верила в то, что говорит. Жрица погибла не ради нее, а ради Валтора. Лавинтия может сколько угодно рассуждать о том, что Нармин отдала жизнь ради избранницы своей Богини, но правда в том, что жрица спасала любимого мужчину. Тэсс еще не забыла, как жрица предлагала твари забрать драгоценную избранницу Маритэ вместо короля. Но пусть Валтор думает по-другому. Он должен понять, что не более виноват в смерти Нармин, чем Лотэсса. В ней никто не виноват, кроме чудовища.

— Энья Линсар, не говорите глупостей, — зло бросил Дайриец. — Уж вам-то не в чем себя винить. Я же кляну себя не за то, что выжил, а за то, что не смог защитить вас обеих. Я бросил Вельтану, где творится Изгой знает что, ради того, чтобы оберегать вас. Но не смог. Тогда к чему все это?! Я не могу быть ни королем, ни хранителем!

Он снова опустил голову на руки, давая понять, что разговор окончен. Нет уж, она этого так не оставит. Раз сострадание не действует, придется стать жестокой.

— Вот уж не подумала бы, что король-завоеватель может быть таким сентиментальным. Вас не мучает совесть из-за тысяч людей, действительно погибших в развязанной вами войне, но вы будете изводить себя бесконечно из-за смерти одной девушки, к которой на самом деле непричастны?

Валтор поднял голову и теперь изумленно смотрел на Лотэссу, словно не веря, что она может быть столь безжалостной.

— Это совсем другое, — глухо пробормотал он. — Но вы не понимаете. Не можете понять.

— Нет, могу! — упрямо возразила девушка. — Помните, как я терзалась из-за смерти Шафиры? Разве вы с Торном не говорили мне то же, что я вам сейчас? Вы винили во всем чудовище, а Торн — еще и себя. Так вот, теперь я его отлично понимаю. Ведь на этот раз у меня куда больше причин упрекнуть себя в смерти Нармин, чем у вас.

— Я уже сказал… — король попытался прервать ее.

— Не перебивайте! Вы действительно ничем не могли помешать чудовищу убить нас. Но я могла.

— Что?!

— Мой дар Маритэ куда сильнее, чем у Нармин. Додумайся я воспользоваться им, она была бы жива.

— А вы мертвы вместо нее?! Да вы с ума сошли, Лотэсса! — он вскочил, но снова опустился на стул. Голос зазвучал тише. — Увидеть вас умирающей и знать, что такой ценой куплена моя жизнь — нет худшего проклятия. А уж для хранителя и подавно. Не смейте даже думать о таком.