На грани краха

Пайк остановился, чтобы вытащить из кармана «Зиппо» и пачку сигарет. Потом взял одну и положил пачку обратно в карман, следом щелкнув крышкой «Зиппо».

Один, два, три.

Этот ритуал его успокаивал. Курение — один из немногих пороков, которые позволял себе Пайк.

Закуривая, он прикрыл рукой кончик сигареты. Потом выдохнул дым, глядя, как тот клубится на холодном воздухе.

Он снова взглянул на небо. Наступил поздний вечер. Облака казались темными и набухшими. На набирающем силу ветру кружились снежинки.

Скоро начнется метель. В течение часа.

Но Пайк не волновался. Он был искусным следопытом. Сталкером, который оттачивал свое мастерство на протяжении многих лет и на десятках жертв.

Стихия его не беспокоила. У него имелось зимнее походное снаряжение, которое он спас с заднего сиденья своего грузовика, пистолет и винтовка «Винчестер».

Ярость медленно перешла в низкий гудящий гнев, в знакомую темную энергию, шипящую в его венах. Возбуждение от погони. Наэлектризованный восторг, когда Пайк все ближе и ближе приближался к своей жертве.

Он бросил недокуренную сигарету и втоптал ее подошвой ботинка в грязный снег.

Пайк был охотником. И время для охоты настало.

Глава 15

ХАННА

День второй

Ханна проснулась, когда первые лучи рассвета пробрались под брезентовый полог. Она сильно дрожала. Ее горло и слизистая носа горели от вдыхания ледяного воздуха.

Безжалостный холод брал свое. Руки, щеки и ступни заледенели. Она их почти не чувствовала. И это плохо.

Ханна перевернулась и села. Ее ноющее тело протестовало против движения. Прищурившись, она нащупала темные очки, надела их и выползла из импровизированной палатки, раздвигая сосновые ветки.

Затем схватила грязные ботинки, которые поставила прямо у входа в убежище, и натянула их.

Ханна встала, погрузив ноги в свежую пудру глубиной более восемнадцати дюймов.

Мир казался белее и холоднее, чем вчера. Температура колебалась примерно около минус восемнадцати градусов, а может быть, и ниже.

Толстые снежные насыпи давили на ветви окружавших ее берез, кленов, дубов и сосен.

Буря закончилась и ветра стих, но снежинки все еще кружились в сером небе.

Костер угас ночью. Тонкая белая пелена покрывала обуглившиеся ветки и сучья. Ханна в отчаянии пнула их ногой. Отчего в стороны разлетелись хлопья снега, угля и пепла.

По крайней мере, снег заметет ее следы. Это единственная хорошая мысль, которая пришла Ханне в голову. Ее одолевала усталость. Ей хотелось забраться обратно в спальный мешок, закрыть глаза и никогда больше не просыпаться.

Но нужно продолжать двигаться, найти какое-то укрытие к сегодняшнему вечеру. Возможно, она не доживет до следующей ночи.

Ханна считала, что знает, как действовать, но на самом деле это оказалось не так.

Слезы выступили у нее на глазах. Она сморгнула их. Она находилась не в своей стихии, измученная и совершенно одинокая.

Ханна понятия не имела, идет ли в правильном направлении, или же пропустила дорогу, дом или целый город, так и не узнав об этом.

По крайней мере, ее фляга полна. Ну, почти. Если вода в ней будет постоянно плескаться, то, вероятно, не замерзнет.

Она переложила в свой рюкзак еще три зип-пакета с водой. Чтобы они не замерзли ночью, Ханна оставила флягу и пакеты в спальном мешке вместе с подогретыми камнями.

Воды ей хватит, может быть, на день, но не дольше. Нужно гораздо больше воды, чтобы появились силы продолжать двигаться.

Эта дикая местность не может длиться вечно. Она обязательно что-нибудь найдет.

Должна найти.

Ханна попыталась подавить страх, засасывающий ее в самые дальние уголки сознания. Но у нее не получилось. Она заставила себя выпить немного воды и съесть банку тунца, чуть-чуть арахисового масла и несколько кусочков вяленого мяса.

Один оставила на бревне для Призрака. Вяленая полоска, которую Ханна оставила вчера вечером, исчезла. Наполовину скрытые отпечатки лап портили снег вокруг бревна.

Слишком большие для койотов.

Ханна знала, что это Призрак. Ей важно знать, что он находился здесь — невидимый, крадущийся вдоль границы деревьев.

Хотя бы одно живое существо знало о ее существовании.

Из леса за спиной донесся какой-то звук, и Ханна резко обернулась, чувствуя, как колотится сердце. В тени ничего не было видно, только дрожащие ветви.

По снегу пробежала белка.

Потребовалось слишком много времени, чтобы успокоиться.

Она попыталась двигаться быстрее. Все еще дрожа, с окоченевшими и онемевшими пальцами, Ханна расстегнула брезент и стряхнула снег, как могла. Затем свернула свой спальный мешок, завернув его в сухую сторону брезента, и снова прикрепила к своему рюкзаку.

Ее движения были неловкими и неуклюжими. А учитывая слабость и искалеченную руку, живот Ханны мешал не меньше. Сбор занял в пять раз больше времени, чем следовало бы. Она двигалась медленно. А это означало, что ее может поймать кто-то более быстрый.

Ханна облегчилась, спрятавшись за бревном — как будто дорога полна людей, а затем взвалила на плечи свой рюкзак. Тут же застонав, когда встала, и потерев ноющую поясницу.