На грани (ЛП)

Последние прожитые Маринетт минуты были необычайно напряженными. Возвращение Черного Кота – настоящие эмоциональные американские горки, оставившие ее с взвинченными нервами и обнаженным сердцем. Она чувствует себя опустошенной, а измученный мозг никак не может ухватить, что происходит.

Маринетт слишком устала, слишком уязвима. Она должна бы заговорить, отреагировать, но вынужденное возвращение к своей другой личности лишает ее всех ориентиров.

Она парализована, неспособна размышлять.

Что здесь делает Адриан? Почему Алья позволила ему войти?

Пока мозг Маринетт изо всех сил пытается найти объяснение абсурдной ситуации, пытается вообразить лазейку, объясняющую охватившее ее состояние растерянности, Адриан произносит одно слово.

Одно имя.

– Ледибаг?

Несколько слогов, произнесенные напряженным голосом, производят на Маринетт эффект электрошока.

Ей кажется, будто по ее позвоночнику прошел мощный электрический разряд, отскочил от каждой косточки, парализовал все нервы. Она замирает от потрясения, а от не менее резкого порыва паники перехватывает дыхание.

– Но что… – запинается она, неспособная сформулировать связную фразу. – Но к-как… Как ты узнал, что…

Маринетт резко замолкает.

Удивление слишком сильно, смятение слишком велико, и ее испуганный мозг переклинивает.

– Твой смех, – со смущенной улыбкой сообщает Адриан. – Алье следует пересмотреть звукоизоляцию своей квартиры, – уточняет он после того, как подруга одаривает его озадаченным взглядом. – Я услышал твой смех из гостиной.

Онемев от удивления, Маринетт смотрит, как Адриан приближается к ней. Его лицо бледное как мел, а ярко-зеленые глаза сверкают почти болезненным блеском.

Что-то происходит, это очевидно, но она слишком дезориентирована, чтобы размышлять.

У нее не получается думать.

У нее не получается понять.

Адриан теперь едва в нескольких шагах от нее, и только в это мгновение Маринетт замечает, что он сжимает в пальцах телефон. Он подносит аппарат к губам и произносит два слова. Два простых коротких слова.

– Моя Леди.

Слова Адриана тут же раздаются из телефона Маринетт, отчетливо звуча в напряженном молчании, царящем в кабинете.

«Моя Леди».

Маринетт кажется, будто она получила удар кулаком в живот. Она открывает рот, икает, отчаянно пытается восстановить дыхание, тогда как у нее из легких будто высосали весь воздух.

От потрясения ее мозг замирает. Опустошается. Ничто больше не функционирует, ни одна мысль не сопротивляется мощному громовому удару, который только что обрушился на нее. Маринетт парализована изумлением, пристально смотрит на Адриана так, словно увидела явление призрака.

Потом где-то в глубине сознания что-то начинает работать. Прорывается, кричит сквозь лимб ее мозга, принуждая ее реагировать.

Принять очевидное.

Маринетт изо всех сил сражается с парализующим ее оцепенением. Ей кажется, будто ее мозг вот-вот взорвется, будто комната раскачивается вокруг нее.

«Моя Леди».

Это невозможно.

Должно быть, она ошиблась, не может быть всё так просто. Конечно, обезумевший мозг просто сыграл с ней шутку. Это слишком прекрасно, слишком неожиданно, чтобы быть правдой.

Она не могла уже его найти.

И всё же…

– Ч-Черный Кот? – едва осмеливается она прошептать.

Адриан кивает. Медленно, но с убежденностью, которая не оставляет места малейшему сомнению. И именно в этот момент мозг Маринетт резко начинает вновь работать. Мысли звенят в ее голове, освещают сознание словно облаком искр.

Она внезапно испытывает мгновение странной ясности.

Время, кажется, замирает, внешний мир стирается, и вселенная Маринетт разлетается на осколки. Малейший факт, самая ничтожная деталь, всё взрывается, кружится в сумасшедшем танце, чтобы затем сформироваться в новую картину. Каждый элемент понемногу рисует новую реальность в ее глазах, словно собирающийся перед ней паззл.

И всё вдруг обретает смысл.

Бегство Адриана. Исчезновение Черного Кота.

Неистовая реакция последнего на открытие личности Бражника.

Маринетт в ужасе подносит ладонь к губам.

Бражник.

На глаза немедленно наворачиваются слезы, вызванные смятением, болью и состраданием, разбухающими в ее груди. Желудок скручивает до такой степени, что начинает тошнить, пока жестокая реальность медленно проникает в сердце.

Бражник.

Отец Адриана.

Отец Черного Кота.

– О, Кот… – дрожащим голосом выдыхает Маринетт. – Адриан… Мне жаль… Мне так жаль.

Угадывая мысли напарницы так, что ей не надо больше ничего добавлять, Адриан качает головой.

– Это… Нет, это не… – мягко протестует он. – Ты тут ни при чем, моя Леди. Не твоя вина, что мой отец… Что он…

Слова застревают в горле, мешая ему продолжать. Несмотря на прошедшие годы, рана по-прежнему свежа. Слова тяжелы, слишком тяжелы, чтобы сорваться с губ, и камнем падают в желудок.

Нервно потирая затылок, Адриан призывает всю свою волю, чтобы попытаться взять под контроль готовые лопнуть нервы.

Он не хочет сорваться.

Не сейчас.

– Это мне жаль, – наконец, говорит он. – Это я… я уехал. Я не… Я не должен был никогда…

Его голос прерывается рыданием, и он резко отводит взгляд.