На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло»

Посол Добрынин дал следующий комментарий: не исключено, что ответ кроется в проблеме взаимоотношений «сверхдержава — маленькая страна», и северные корейцы смотрят на проблему несколько иначе, чем большое государство. Посол Добрынин снова подчеркнул, что его правительство не имело никаких оснований усомниться в справедливости северокорейского утверждения, что «Пуэбло» задержан в их водах, и особо подчеркнул, что несколько членов американского экипажа этот факт признали.

Заместитель Госсекретаря заметил, что утверждения моряков не исключают их проверку, так как северные корейцы никому не позволяют с ними встретиться. Заместитель Госсекретаря попросил советского посла посоветовать, как решить проблему, учитывая, что Советский Союз имеет влияние на Северную Корею, а США нет.

Посол ответил, что в Северной Корее накопилось много горечи против Соединенных Штатов, но его статус посла не позволяет давать советы по проблеме «Пуэбло».

Заместитель Госсекретаря спросил, почему северные корейцы могут быть заинтересованы и дальше удерживать экипаж.

Посол Добрынин ответил, что он не может отвечать за них.

Заместитель Госсекретаря подчеркнул, что северные корейцы даже не указали, возвратят ли они команду, если извинение будет сделано.

Посол отметил, что, по его впечатлению, возвратят.

Заместитель Госсекретаря повторил свой вопрос: выгодно ли будет Советам, чтобы способ легального сбора разведывательных сведений, чем занимался «Пуэбло», получит квалификацию шпионских действий?

Посол ответил, что советские суда не занимаются этим в пределах чужих территориальных вод. Проблема «Пуэбло», сказал он, снова возвращается к факту нарушения границы. Северные корейцы говорят одно, Соединенные Штаты утверждают противоположное. Советское правительство не может и не желает выступать в роли проверяющего; к тому же северные корейцы очень хорошо знают взгляды Советского правительства. Посол, в свою очередь, спросил: на какие шаги в переговорном процессе готовы пойти Соединенные Штаты, чтобы вернуть экипаж?

Заместитель Госсекретаря повторил, что мы никогда не согласимся признать фактов шпионажа и нарушения северокорейских вод. Мы признаем лишь факт сбора разведывательной информации и дадим гарантии против будущего вторжения.

Посол Добрынин снова отметил, что главный камень преткновения — вторгался «Пуэбло»» или нет.

Заместитель Госсекретаря попросил Добрынина встать на наше место. Они удерживают наших людей в положении, когда они ничего не могут пояснить о происшедшем. Мы убеждены, что мы не вторгались. Допустим, что мы признали бы предполагаемую «вину» и извинились, а затем вернувшийся экипаж докажет свою невиновность, и окажется, что правительство США солгало. На вопрос заместителя Госсекретаря относительно того, будет ли решением наше подписание исправленной версии северокорейского проекта извинения — тот, который не признавал шпионаж, — Добрынин усомнился, что это удовлетворит Северную Корею. Но обещал довести нашу позицию до сведения Советского правительства.

ПРОВЕРКА ЗРЕНИЯ

Люди, которые отвечали за пленных в течение 11 месяцев пребывания в КНДР, имели страсть к засекречиванию всего и вся, чего американцам было невозможно постичь. Постоянное стремление держать пленников в темноте неведения проникало во все аспекты их ежедневной жизни. В результате любую вещь, в которую оказывались вовлечены американцы, всегда окутывала непроницаемая пелена секретности. По мнению Стю Рассела, это являлось следствием ненормального искривления общественного сознания несчастной страны. Наглядная иллюстрация, как все это происходило в действительности, — история с проверкой зрения баталера «Пуэбло».

Он потерял свои очки тем вечером, когда корабль был взят корейцами на абордаж. Их раздавил каблуком десантник, тащивший Рассела за шиворот на бак, куда на пинках сгоняли всю бравую команду. Баталер был вынужден мучиться отсутствием окуляров примерно восемь месяцев, пока кто-то в высшей корейской иерархии вдруг не решил. что эта проблема должна быть устранена. В этом не содержалось и тени соображений гуманности, но, поскольку мир продолжал наблюдать за развитием эпопеи с американским кораблем-разведчиком, надлежало сохранять лицо, демонстрируя признаки человечности в обращении с гражданами страны, с которой Корея не воевала.

Сам Стю Рассел тоже никогда не рассматривал потерю очков желанием корейцев осложнить ему жизнь. Некоторым морякам очки разбили на допросах, но тоже не специально. Напротив, никто из корейцев ни разу не возразил, видя, как моряк передавал для сохранности свои очки сослуживцам, понимая, что будет сейчас избит. Немало очков были разбиты корейцами в один день, когда им стало известно, что семьи моряков в Америке пытаются критически настроить общественное внимание к положению в КНДР. Однако же неправда, что разбиванием драгоценных для очкариков стекол от них пытались добиться выдачи каких-то военных тайн, утверждает Стю Рассел.