На грани победы 1: Завоевание

Энакин смотрел на далекие точки, с гудением носившиеся вокруг места аварии. Они ошивались здесь уже несколько часов, но в последние несколько минут начали одна за другой исчезать. В животе что-то сжалось. Будь у него один из этих флайеров, он бы мог вернуться в Храм и разыскать Тахири.

И что? Оставить Вэлина и Санну с Веном и полным небом флиттеров? Тащить их за собой на еще одну воздушную битву, а затем на спасательную операцию?

Нет. Пусть даже не надеются.

Дерево вдруг затряслось. Рука Энакина непроизвольно потянулась к световому мечу. Но тут же он почувствовал, что это Вэлин, карабкающийся наверх.

Малыш добрался до него и устроился в развилке между двумя ветвями. Похоже, последние флиттеры как раз собирались улетать.

— Тебе надо было оставаться в пещере, — сказал Энакин Вэлину.

— Может быть, — отвечал Вэлин. — Но я не остался.

Он кивнул в сторону удалявшихся кораблей:

— Я думал, они будут искать дольше.

Энакин покачал головой.

— Они занимались этим два дня, это больше, чем я думал. Они охотятся за более ценным призом — за остальными учениками. У них же лимит времени, забыл? К тому моменту, когда появятся йуужань-вонги, они должны будут или поймать кого-нибудь, или сделать ноги. Последнее, чего бы хотелось «Бригаде мира» — это чтобы вонги узнали, что они испортили их главную жилу. — Он показал рукой вниз. — Но ты все же возвращайся в пещеру. Они могут еще сделать последний заход.

— Энакин, почему йуужань-вонги так хотят нас поймать?

Энакин вздохнул.

— Я точно не знаю. В основном потому, что они нас ненавидят. Тот факт, что они, по-видимому, не существуют в Силе, обрывает связь в оба конца. Мы не можем чувствовать их или непосредственно влиять на них, но мы умеем делать всякие штучки, которые им непонятны. И мы те, кто вредит им больше всего. Я думаю, их терпение иссякло, когда Джейсен унизил их мастера войны.

— Но эти, которые были с Веном — они не йуужань-вонги.

— Нет, они еще хуже. Они думают, что если отдадут нас йуужань-вонгам, те прекратят свое завоевание и удовлетворятся уже захваченными планетами.

— Они действительно так сделают?

Энакин фыркнул:

— Сенатор Элегос А'Кла добровольно сдался им. Он надеялся, что сможет понять их, создать узы доверия, чтобы хоть как-нибудь начать процесс отыскания мирного решения.

— Они убили его, — тихо сказал Вэлин. — Я слышал об этом.

— И прислали нам его отполированные кости.

— Но потом мой папа убил того йуужань-вонга, что убил Элегоса.

Энакин заколебался. Он не подумал о том, куда может привести его пример.

— Да, — коротко сказал он.

— А теперь все ненавидят моего папу, а не йуужань-вонгов.

Энакин покачал головой:

— Нет, это не так. Просто… это политика, Вэлин.

— А что это значит?

— Не знаю. Я ненавижу политику. Спроси у моего брата, когда его увидишь, или у моей мамы.

— Но…

— Я хочу сказать, — прервал его Энакин, — что твой отец, Корран Хорн — хороший человек, и это знает каждый, кто хоть немного соображает. Проблема в том, что многие вообще ничего не соображают, а еще многие — лгуны.

— Ты имеешь в виду, что они говорят, будто мой папа негодяй, даже если сами так не думают?

— Ты все понял правильно, малыш.

— Я не малыш.

Энакин взглянул на его решительное юное лицо и вдруг увидел то, что Кам, Тионна, дядя Люк, тетя Мара — все взрослые, которых он знал — должно быть, видели на его собственной физиономии.

— Может, и нет, — отвечал Энакин. — Но вот к чему я вел минуту назад. Йуужань-вонги никогда не демонстрировали ни малейшей склонности держать свое слово. Я даже не уверен, знают ли они, что врать нехорошо. И Элегос — да, это была достойная попытка, честь ему и слава. Но йуужань-вонгам нужны наши миры и мы сами в качестве рабов. Они считают, что машины — мерзость, и не успокоятся, пока полностью их не уничтожат. Единственный способ избежать драки с ними — это сдаться с потрохами, и пусть они делают с нами, что хотят. Это единственное условие мира, которое они признают. «Бригада мира» думает, что может организовать какое-то посредничество. Элегос был храбр, благороден — и он ошибался. Это стоило ему жизни, но это была его жизнь, и он мог ею распоряжаться. “Бригада мира” — это трусы и глупцы, и они хотят распоряжаться нашими жизнями. Наши жизни им не принадлежат, и они не имеют права ими распоряжться.

Вэлин кивнул и слегка улыбнулся:

— Ты говоришь больше, чем обычно. Тахири как-то сказала, что, в конце концов заразит тебя своей болтливостью.

Энакин подумал, что Вэлин прав. Пару лет назад он и не думал, что когда-то будет вещать с важным видом — ну, может, разве в спорах с братом и сестрой или с Тахири. В этом деле он был не силен, не любил его и избегал как кобальтовой руды. Отец однажды пошутил, что легче отбуксировать нейтронную звезду на лендспидере, чем вытянуть из него два слова.