На грани развода

Степан пробежал мимо с отверткой в руках, потом убежал за отверткой другого размера. Общим решением Марина с Викой и Светланой Михайловной вызвали полицию – все-таки прошло уже больше двух часов с момента исчезновения Кеши. Ира плакала и говорила, что не знает, что с собой сделает, если с ребенком что-то случилось. И что она всегда, с детства, попадала во все неприятности. Удивительно, как вообще выжила.

– Меня брат на даче сбросил с дерева. Со старой яблони, которая посреди участка росла. Мне еще года не исполнилось, и он ревновал меня к родителям. Брат на четыре года старше. Как он сам на дерево залез, да еще и меня поднял, никто не мог понять. Я-то нормально – в одеяло была завернута и на траву приземлилась. А брат ногу сломал, потому что спуститься сам не мог и спрыгнул. Потом, когда мне три года исполнилось, мама меня на вокзале потеряла. А с папой я чуть в озере не утонула. Это уже в шесть лет. В школе, во втором классе, я из окна выпала, хорошо, что с первого этажа. Нос ломала, руки, ноги. А потом перестала падать, но стала все терять. Перед свадьбой паспорт потеряла. Неделю искала. Так и не нашла. Пришлось все переносить. Думала, вообще замуж не выйду. А перед родами обменную карту потеряла. В магазине оставила. Спасибо, вернули добрые люди. Разве это нормально? Ну ладно документы, как я могу ребенка терять все время? – Ира уже не могла успокоиться. Даша сбегала в гостиницу и вернулась с валерьянкой.

Вдруг по соседству с пляжем начались волнения. Возле кафе «Утопия» собиралась толпа. Подъехали полицейская машина и карета «Скорой помощи». Ира кинулась к полицейским, рассказывая, что у нее пропал сын. Георгий вышел и сказал, что в туалете находится маленький ребенок и Даша уже два часа сидит под дверью и успокаивает его. Да, в туалете есть освежитель воздуха, жидкое мыло, но колюще-режущих предметов точно нет. Последние полчаса ребенок молчит. Не издает никаких звуков. Поэтому и вызвали врачей. На всякий случай.

Когда было принято решение ломать дверь, эта самая дверь открылась и из туалета вышел Кеша, обмотанный туалетной бумагой с ног до головы, как мумия. Совершенно спокойный и счастливый.

– Кеша! – кинулась к нему Ира.

– Господи, Кеша, – ахнула Даша. – Почему ты со мной не разговаривал?

– Буага, – ответил Кеша и улыбнулся.

Ира пыталась содрать с сына туалетную бумагу, но он заплакал. Так что она понесла его в гостиницу прямо так. Все расходились, радуясь, что и ребенок нашелся, и другого ребенка, который, по счастью, оказался тем же самым потерянным малышом, вызволили живым и здоровым, не наглотавшимся жидкого мыла или освежителя воздуха.

Женя со Стасом вернулись после обеда. Дети были накормлены и уложены на тихий час. Катюша спала в номере Даши и Степана. Кира с Аней сидели в тени на лавочке во дворе и учились вязать под руководством Даши, у которой в запасе оказались и детские пластмассовые крючки, и клубки разноцветных ниток. Девочки пытались связать «косичку».

Вика принесла бутылку белого вина к обеду. Еще одну бутылку выставила Марина. У Даши нашелся лед. Все сидели и наслаждались видом с террасы. Прогноз погоды оправдался. Поднялся ветер, море штормило, было удивительно хорошо – слегка прохладно, не душно.

Стас появился во дворе, нежно прижимая к груди чемодан, и тут же ушел в номер. Женя пришла спустя минут пять. Ей явно было нехорошо.

– Все нормально? – спросила Даша.

– Нет, мне плохо, очень плохо, – ответила Женя и отбежала подальше. Ее вырвало под орешником.

Наконец она отлепилась от дерева, за которое держалась, и вернулась к столу.

– Нет, не могу, я сейчас.

Женя убежала в номер.

– Он мне все-таки совсем не нравится, – сказала Светлана Михайловна. – Вместо того чтобы жену под руку держать, он с чемоданом обнимается. Между прочим, когда я потерялась, Степан меня вел, а Стас даже не помог.

Наконец Женя снова появилась во дворе. Вика налила ей вина, которое та выпила, как воду. Ей тут же налили еще.

– Ну и что это было? – спросила Марина.

– На самом деле Стас очень хороший. И очень талантливый. Я правда так считаю. А моя мама говорит, что он инфантильный идиот, и не понимает, за что я его люблю и как могу с ним вообще жить. Они – мама со Стасом – все время ругаются. А я верю, что у Стаса все получится. Я же должна верить в собственного мужа, правда? И поддерживать его. Разве нет?

Женя чуть не плакала.