На грани развода

Степан положил на общий стол здоровенный пакет.

– Что ты опять придумал? – ахнула Даша.

– Кто тут говорил про мидии? – Степан разве что на одной ноге от восторга не прыгал. – Я достал. Георгий помог. Слушайте, оказывается, здесь мидий почти нет. Странно, да? Они здесь не водятся, им плохо, вода не подходит. Поэтому надо привозить. Вот! Я еще два дня назад заказал, сегодня доставили. Хотел вам сюрприз сделать.

– Степ, какой сюрприз? Мы только сейчас про мидии заговорили! – Даша смотрела на мужа с любовью.

– Ну хорошо, я привез мидии ради тебя. Ты помнишь, как ими отравилась? Тогда, в Коктебеле? Как я мог на тебе не жениться после того, как ты меня всего облевала? Ну не дожарили тогда.

– Ага. Это как в анекдоте. Сначала выпили вина, потом коньяк, потом кто-то сбегал за водкой, потом за пивом и портвейном, а потом я отравилась овсяным печеньем! – расхохоталась Даша.

Мидии, пожаренные Степой на мангале, оказались теми самыми, из детства. Даша показывала детям, как их «правильно» есть – брать пустую раковину и использовать ее как щипцы. Захватывать створками содержимое другой раковины, отрывать и отправлять в рот. Дети не ели мидии, но радостно пытались выудить содержимое с помощью пустой раковины.

Все сидели, разговаривали, дети ели сосиски в промышленных масштабах – Даша разрезала их на несколько частей, превратив в осьминогов, Степа пожарил на мангале, а Вика воткнула глаза из маслин.

Вспоминали лагерное детство – у каждого свое, но удивительно похожее одно на другое, смеялись, рассказывали. Пили. Вино, как и мидии, благодаря запасливому Степану, не кончалось.

Дети, наевшись, убежали играть на детскую площадку, самую большую в поселке, которая принадлежала местной начальной школе, но на отпускной сезон считалась общей. Но, как всегда, спокойного ужина не получилось. На сей раз в слезах прибежала Катюша.

– Что случилось? – кинулась к ней Женя.

– Меня мальчик ударил. Больно. В лицо. – Катюша показала скулу, на которой уже расплывался синяк. Даша сбегала в номер и притащила кусок замороженного мяса, который и приложила к Катюшиному лицу.

– Какой мальчик? – спросила Женя.

– Не знаю.

Через минуту во дворе появился Стас, который тащил брыкающегося мальчика – сына Артема. За ними, что-то вскрикивая, бежала бабушка.

– Обезьяна, – тихо сказала Светлана Михайловна.

– Кто? – удивилась Марина.

– Эта бабуля! Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Терпеть не могу таких женщин, – ответила Светлана Михайловна.

– Вы хулиганы! Я сообщу куда следует! – закричала Артемова теща, тяжело дыша. Подъем в гору дался ей с трудом.

– Стас, что случилось? – спросила Женя, которая успокаивала Катюшу.

– Я был на детской площадке, – ответил Стас. – Катюш, иди ко мне.

Катюша, всхлипывая, подошла.

– Он больше не будет. Никогда. Да? – Стас строго смотрел на мальчика, который пытался вырвать руку.

– Да, не буду.

– Отпусти ребенка! – закричала бабушка мальчика. – Изверг! Вот я сейчас отведу его в больницу и побои сниму!

– Что снимете? – Вика аж поперхнулась.

– Что надо! Еще зятю про вас расскажу, как вы детей пугаете. Он на вас управу найдет.

Стас отпустил мальчика и взял на руки Катюшу, крепко обнял и держал, не двигаясь с места. Катюша обвилась вокруг отца, вцепившись, как обезьянка, руками и ногами.

Женя подошла и прижалась к спине дочки, которая приклеилась к отцу. Стас оторвал руку и обнял жену. Они так и замерли, стоя посреди двора, не видя никого вокруг. Маленькая семья. Эту конструкцию из переплетенных рук, когда родители с двух сторон защищают своего ребенка, невозможно сломать и разрушить. Пока есть руки мужчины, который способен обнять ребенка и женщину, ничего не страшно, ничего не случится. Магический защитный барьер. Казалось, стоять вот так, обнявшись, вцепившись друг в друга, они могли бесконечно. И в Стасе вдруг проявилось то, что никто из женщин не замечал, а Женя, наверное, заметила сразу – мягкость, и нежность, и в то же время сила, мужественность, отвага. Он был щитом, который отталкивает от себя все неприятности, весь мир, оставляя только крошечный пятачок, на котором умещались лишь трое – муж, жена и ребенок. И все сразу поверили в то, о чем твердила Женя, – Стас очень их любит. Если видит слезы Катюши, то сходит с ума от горя. Он готов на все, лишь бы Катюша не плакала. Любовь. В этой сцепке, связке этих переплетенных рук была любовь, настоящая, всепоглощающая, и никакие силы в мире не могли ей противостоять. Женя любила мужа, а он любил ее. Катюша замерла между родителями, постепенно расслабляясь и отпуская руки и ноги. Наконец она сползла на руки к Жене, потом на траву и уже через мгновение побежала играть с остальными детьми. Стас с Женей подошли к столу. Все молчали.

– Ее ударил мальчик, сын Артема, на моих глазах, – сказал Стас. – Не случайно, специально ударил. По лицу кулаком. Катюша не хотела отдавать ему мяч. Он подошел, толкнул ее и забрал мяч. Катюша расплакалась, а он взял и ударил кулаком. Это была не детская игра, мальчик ударил сознательно.