На грани развода. Вернуть любовь (СИ)

Хвалю себя за то, что не сорвалась и не позвонила ему, хотя едва сдержалась.

Пять баллов, Ксюша, за терпение.

Спустя два часа, приняв душ и тщательно собравшись на дизайнерский объект, сажусь в автомобиль и решаю позвонить маме.

– Мам, мне нужно кое-что сказать, – говорю через некоторое время, выслушав все очень важные новости с ее стороны, которые тут же теряют актуальность, когда я сообщаю действительно важное: – Я беременна.

После сказанных слов в салоне повисает тишина. Я даже думаю, что это неполадки в громкой связи, но нет – это моя мама пришла в ступор.

– Точно? Ты уверена, Ксенечка? – потворствуя стадии отрицания, спрашивает она.

– Тест показал две полоски.

– Но ты была у врача? – настаивает она, становясь заботливой мамочкой.

– Пока нет.

– Тогда и уверенности быть не может. Тесты могут обманывать.

– Мама, я беременна, и это точно, – прикрывая глаза, злюсь на ее реакцию и не понимаю ее. Почему все так странно реагируют на эту новость?

– Тогда почему такой грустный голос, Ксенечка?

– Мам, это не телефонный разговор.

– Тогда я жду тебя дома, заезжай ко мне. Не обсуждается! – пресекает она любые возражения и нажимает «отбой».

Спорить я не хочу, а вот выслушать точку зрения мамы мне необходимо. Вырулив в нужный поворот, доезжаю до папиной квартиры, где живет мама, и спустя десять минут уже утопаю в ее уютных объятиях. Это то, что мне было так нужно.

– Бледная какая, проходи-проходи, – суетится она, оглядывая меня с ног до головы тревожным взглядом. – На тебе лица нет.

– Глеб… Он плохо принял эту новость, – рассказываю ей, усевшись на стул в кухне. Старые-добрые посиделки с чаем, обеспокоенный взгляд мамы побуждает довериться ей. – Он говорит, что мы не готовы, что мы не договаривались взваливать на себя такую ответственность, что я не справлюсь.

– Так и сказал? – поражается мама. – Но ребенок уже есть! Взвалить все равно придется!

Сказать маме про то, что Глеб предложил прервать беременность, не хватает сил. Поэтому наш разговор не имеет смысла. Если я не говорю о настоящей проблеме, то какое решение она может предложить?

– Он считает, что я сама как ребенок, не смогу позаботиться о малыше и все успевать, что мы ничего не будем успевать, придется многим пожертвовать.

– Конечно, так и будет, – фыркает она, – а ты что думала? Чем-то придется пожертвовать. Прежде всего отдыхом. Будет непросто, Ксюня, я не буду обманывать. Ребенок – это испытание для семьи. Не все его проходят. Бессонные ночи, бесконечные болезни, капризы. Ты не будешь принадлежать себе, поправишься, и конечно, это не сможет не отразиться на браке.

– Мама, это совсем не то, что я хотела услышать, – сглатываю, роняя слезы.

Мама, как всегда, откровенна и пряма, не жалеет меня.

– Да все будет в порядке, – машет она рукой, – но года три точно из жизни можешь выкинуть. Разве что ты не наймешь няню. В конце концов, у тебя богатый муж, да и сама ты неплохо зарабатываешь. Я, если честно, не вижу проблемы. При живой бабушке волноваться, – взмахивает она руками, будто сейчас осознав значение этого слова. Прижимает ладони к раскрасневшимся щекам. – Господи, я буду бабушкой! Надо рассказать твоему папе!

Не увидев ответной радости на моем лице, садится поближе и берет мои холодные руки в свои. Смотрит с теплотой.

– Мужчины до конца не могут осознать, что творится с твоим организмом. Рожать тоже тебе. Глеб привыкнет к этой мысли, будет самым лучшим папочкой, еще и второго попросит! А все это ваше чайлдфри – полная чушь! Я всегда это мимо ушей пропускала.

– Но почему, мам? Почему все так относятся к этой позиции? Я в самом деле планировала прожить до старости только с Глебом, без всяких детей, – говорю жалобно и только сейчас понимаю, как убого в моих глазах выглядит эта «идеальная» жизнь.

Мы бы постарели, родители умерли бы еще раньше, и что бы осталось после нас? Пустота? Почему я раньше не понимала этого? Столько лет жила в иллюзиях, веря в счастливую бездетную семью. Сейчас такая мне кажется калечной, неполноценной, неправильной.

– Потому что семья без детей – это не семья. В моем понимании, – добавляет она, вздыхая.

Дополняет мои мысли. Но она не знает, как категорично настроен Глеб, как яростно он обвинял меня за забытую таблетку. Не поверил. Приписал мне злонамеренное желание забеременеть тайком.

Я бы ни за что так не сделала! Разве что… А как бы я поступила, потребуй Глеб забыть о своем желании родить ребенка? Если бы я сказала ему, что передумала, что хочу рожать, а он бы сказал, что тогда нам не по пути…

– Давай, Ксюша, записывайся к врачу, а потом разбирайся с проектами, у тебя уйма времени, чтобы уменьшить нагрузку. Поговори с Глебом. Поверь моему опыту, горячность еще ни к чему хорошему не приводила! Наверное, я бы не сменила столько мужей, если бы умела выслушать и договариваться. А так, – взмахивает рукой, – часто порола горячку. Хорошо, что ты в папу, а не в меня. Рассудительная, не наломаешь дров. Ладно, Ксюша, давай. И не нервничай, тебе нельзя, – напутствует меня мама, продолжая сиять от радости. Мне бы ее настрой!