На грани срыва

После долгих препирательств с братом, я все же еду в отделение полиции. Хантера, естественно, туда не пускают и брат остается ждать меня в машине на улице.

Я не ждала такого поворота событий, не рассчитывала что меня будут искать из-за смерти Нестерова. Но, как выяснилось, я была последней, кто видел парня в живых и нашу ссору у кофейни зафиксировала камера видеонаблюдения.

- Вы не отрицаете, что на пленке вы? - спрашивает следователь, а рядом сидящий помощник фиксирует каждое мое сказанное слово в протокол.

- Нет, не отрицаю, - отвечаю я, сглатывая тошнотворный ком в горле.

Смотрю на эту видеозапись и руки начинает потряхивать дрожью. Как же жалко я выгляжу со стороны в моменты паники.

Вот я выбежала из кофейни, стараюсь отдышаться и застегнуть пальто. Психую, отрываю пуговицу и отбрасываю ее в сторону. Я стою боком к камере и видно лишь часть моего лица, искаженного ужасом и болью. Затем появляется Вадим и мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Он - моя первая психологическая травма и даже не смотря на то, что парень уже сдох, получил по заслугам, я все равно чувствую стыд, отвращение и страх в отношении к нему.

- Расскажите, почему вы поругались с Вадимом? - спрашивает следователь.

И вот тут я понимаю, что загнана в ловушку. Что мне им сказать? Соврать, что Нестеров домогался до меня в кафе? Или же суровую правду об изнасиловании?

От мысли о последнем становится тяжело дышать и в ушах нестерпимо звенит мой невидимый колокол, предвещающий о приступе паники.

Если я скажу правду, меня наверняка спросят, почему я не заявила на ублюдка сразу, а мне нечего будет ответить… Поэтому я применю весь свой максимум актерского мастерства и буду врать. Врать и как можно правдоподобнее.

Открываю рот, чтобы начать говорить, но в кабинет неожиданно и без предупреждения вваливается трое мужчин в дорогих костюмах. Я знаю только одного - отца Нестерова, двое других просто его охранники.

- Прошу прощения, но вам сюда нельзя! - вскакивает с места следователь, но вошедшим «гостям» глубоко плевать на его мнение. - Покиньте помещение! Немедленно!

- Не забывай с кем разговариваешь, следак! - рычит на мужчину отец Вадима. - Ты морозишь меня обещаниями найти убийцу уже несколько недель! А теперь я узнаю, что ты допрашиваешь подозреваемого, а мне ни слова?! Совсем охренел?!

Подозреваемого?

Тело охватывает дрожь и в груди все холодеет от ужаса. Меня же вызвали как свидетеля, да...? Если нет, то я буду требовать нашего семейного адвоката!

Испуганно смотрю на спорящих мужчин и встречаюсь взглядом с Нестеровым старшим. Он пронзает меня своим ледяным взглядом будто лезвием и я боюсь сделать вдох, замираю.

- Это дочка Огнева? - вдруг спрашивает он.

- Я не обязан раскрывать вам информацию по делу! - рявкает разгоряченный следователь и тянется к телефону, чтобы вызвать дежурного.

- Это дело об убийстве моего сына и ты обязан! - Нестеров подходит ко мне и останавливается напротив. В ноздри ударяет запах дорогого коньяка, вероятно, что депутат крепко выпил перед тем как посетить отделение. - Ирина, кажется? - спрашивает он меня.

- Инга, - дрожащим голосом выдаю я, а на глаза нахлынывают непрошенные слезы.

- Ты знаешь кто убил Вадима?

Вот так вот прямо, глядя в глаза. Словно выстрел в висок, этот вопрос убивает меня, ведь я отчасти знаю ответ.

Мы смотрим друг другу в лицо и все что я вижу в его бесцветно-серых глазах, с темными впалыми кругами глазниц от недосыпа, - это отчаяние. То самое, родительское, когда тебе плевать на последствия и ты просто хочешь знать правду. Готов платить любые деньги, лишь бы докопаться до истины.

Чувствую, как начинают дрожать мои губы, а пелена слез на глазах становится все более плотной и размывающей реальность.

- Нет, - отвечаю я, но совершенно машинально киваю головой и это не остается незамеченным.

Мужчина долго смотрит мне в глаза и, кивнув каким-то своим мыслям, покидает кабинет в сопровождении своих амбалов.

- Совсем распоясались! - фыркает следователь и садится на свое место. - Давайте продолжим разговор, Инга Петровна.

Заставляю себя медленно выдохнуть и разгоняю слезы частым морганием. Ненавижу ложь, но сейчас придется именно врать, чтобы не навлечь куда большую беду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍70

РОМАН

Расставаться с Ингой не хотелось, но пришлось ради нашей общей безопасности. Я никому больше не могу доверить ее, кроме как родному брату. Уж рядом с ним с ней ничего не произойдет.

Приезжаю в назначенное место, занимаю столик возле окна в небольшом кафе и жду Яна. Не очень популярное местечко, пустынное, но с хорошим интернетом. А это, парень сказал, самое важное.

Хочется верить, что Инга рисковала собой и все эти дни жила в страхе не из-за какого-то фуфла, а действительно из-за стоящих доказательств. От предвкушения даже руки чешутся, страсть как хочется узнать правду.