На грани свободы (ЛП)

— Расскажи мне о себе, — попросил я. Это была моя последняя попытка оттянуть то, что должно было неизбежно произойти. — Я тоже ничего о тебе не знаю. Ты расскажешь мне о себе, а потом утром я расскажу тебе обо мне.

Это давало мне одну последнюю ночь с ней и одно последнее утро, чтобы просыпаться с ней рядом.

Лиа выглядела скептически, но в её глазах я увидел также намек на смирение, что позволило мне вздохнуть, так как до этого я чувствовал, будто из моих лёгких были выжат весь воздух.

— Не думаю, что я сообщу тебе что-нибудь интересное, — вздохнула Лиа, снова присев на край кровати.

Я сел рядом с ней и протянул к ней руку.

— Я всё ещё хочу знать, — сказал я ей. — Я принесу что-нибудь поесть, а потом ты мне расскажешь, хорошо?

Лиа сделала глубокий вдох и согласно кивнула.

В прошлом я не проводил много времени в Оберн Грешаме, но когда бандитская деятельность в этом районе начала подталкивать Ринальдо к торговле героином, я был частью группы, которая пришла и показала им, кто именно контролирует город. Послание было очевидным - иди и делай, что хочешь на юге, но не вздумай замутить дела на севере. Мы даже провели границу - 47-ю параллель. Это было не совсем так, как в Корее, но всё же служило лишним напоминанием^[5]. Она пролегала по 47-й улице, а не по какой-то определённой широте, однако выполняла свою задачу.

Во время пребывания в этом районе, я нашел место, где делали лучшую пиццу и подружился с хозяевами.

— Ты тот, о ком я думаю?

Джек Андерсон перегнулся через кассовый аппарат и протянул руку, которую я пожал. Это был темнокожий мужчина около пятидесяти с белыми волосами и щетиной на подбородке. Он управлял пиццерией с тех пор, как в семидесятых умер его отец.

— Давненько не виделись, — сказал я с улыбкой.

— Тебе как обычно? — спросил Джек.

— Меня не было здесь почти год, — рассмеялся я, не в состоянии поверить, что по прошествии всего этого времени чувак всё ещё помнил, какую я предпочитал пиццу. Он не делал традиционную пиццу по-Чикагски^[6], но у парня получалось самое лучшее тонкое тесто и соус. — Можно ли назвать это «обычным»?

— Ну, я не знаю никого, кто хоть когда-нибудь заказывал такое, — объяснил Джек. — Признайся, Эван, ведь никто больше не думает, что ананас и грибы сочетаются вместе.

Мы посмеялись, пока он упаковывал мой заказ и сообщал последние новости о происходящем в районе дерьме, потом попрощались, и он вручил мне мою пиццу в картонной коробке со стопкой салфеток сверху. Я помчался обратно в мотель к Лиа. Когда я сообщил, с чем была пицца, она одарила меня странным взглядом, но, как только попробовала, то ей, похоже, понравилось.

— Итак, откуда ты родом? — спросил я.

— Даллас, — сказала она. — Когда я была маленькой, мой отец работал в «Эй-ти-энд-ти»^[7]. Когда мои родители развелись, он и моя мама разделили опеку, пока я не выросла. Когда маме предложили новую работу в Финиксе, папа не захотел быть так далеко от меня, поэтому он бросил свою работу и тоже переехал в Аризону. Он стал работать с народом Навахо, чтобы создать там компьютерные сети.

— Чем занимается твоя мама? — поинтересовался я.

— Финансами, — Лиа взяла ещё один кусочек пиццы, немного пожевала, и положила его обратно в коробку. — Я знаю, что она работает в сфере информационной безопасности, но, честно говоря, я не совсем всё понимаю. В основном, она защищает их системы от атак хакеров.

Я фыркнул.

— Это смешного?

Я покачал головой.

— Просто не думаю, что результаты очень успешны, — сказал я. — Многие могут мастерски обходить ребят из службы безопасности.

— Уверена, что так и есть, но она старается. По крайней мере, за это хорошо платят, так что она могла позволить себе отложить деньги, чтобы отправить меня в университет. Я до сих пор не получила диплома, потому что примерно в это же время умер папа.

— От чего он умер?

— Рак, — пожала она плечами. — Это, блядь, полный отстой.

Я внимательно наблюдал за ней, замечая, как судорожно дергаются пальцы Лиа, как она несколько раз быстро моргнула глазами, чтобы удержать образующуюся в них влагу.

— Ты была с ним рядом, — сказал я.

— Когда ему поставили диагноз, я только окончила старшую школу. Сказали, что у него есть пример год, но даже со всей химиотерапией и прочим дерьмом он не прожил и восьми месяцев. Я заботилась о нём, потому что на самом деле больше было некому, и пока он болел, Уильям занимался всеми делами отца, чтобы мы могли позволить себе оплачивать медицинские счета.

— Значит, твой жених работал у твоего отца?

— Да, около шести лет.

— В то время как ты училась в школе.

— Мы начали встречаться, когда мне было пятнадцать.

— Сколько ему было?

Она немного покраснела, и мои подозрения относительно того, что он был значительно старше неё, подтвердились до того, как она ответила.

— Ему тогда было двадцать четыре года.

— Вообще-то это называется совращением малолетних, — сказал я.

— Только если родители выдвинут обвинения, — уточнила она, и я понимал, что она права. Если родителей это устраивало, ну, хотя бы одного из них, то закон закрывал на это глаза.

— Что об этом думала твоя мама?