На грани тьмы

— Тебе нужно готовиться ко сну. Завтра длинный день. — Когда бабушка проходила мимо нее, она замешкалась и сжала плечо Квинн с удивительной силой. — Любовь не всегда оказывается засосанной в черную дыру. Иногда она все же остается. И приносит пользу.

Эмоции бушевали в груди Квинн. Если бы она попыталась заговорить, то начала бы рыдать, как глупый ребенок. Она не могла ничего сделать, кроме как кивнуть.

Бабушка одарила ее понимающей улыбкой и, шаркая, вышла из кухни, направляясь в свою спальню. Квинн осталась сидеть на кухне.

В ее голове промелькнуло воспоминание. Квинн было около пяти лет, и она не могла уснуть, а Октавия склонилась над ней посреди ночи, пьяная, раскрасневшаяся и красивая, глаза блестели так ярко, когда она смеялась. «Я так скучала по тебе, малышка. Мне просто необходимо было сказать тебе, увидеть твое милое личико. Я просто не смогу заснуть, не увидев тебя. Я люблю тебя до умопомрачения, малышка. Ты знаешь это?» Чертова дурацкая луна.

Квинн не шевелилась. Поленья потрескивали и трещали. Ветер вздыхал и стонал.

Она долго смотрела на языки огня, танцующие за стеклом в дверце дровяной печи. Пока ее зрение не затуманилось от слез.

Глава 32

Ханна

День одиннадцатый

Волна боли охватила живот Ханны. Она резко вдохнула, каждый мускул ее тела напрягся. В пояснице и животе возникла яростная судорога, такая же знакомая и первобытная, как сама жизнь.

Она ждала, пытаясь дышать размеренно, но ничего не получалось. Схватки становились все чаще. Она боролась с ними каждый раз, но чувствовала, что слабеет, чувствовала, как боль и истощение высасывают последние силы.

Дело даже не в самих схватках, как будто этого недостаточно.

Раскаленная боль, какой она никогда не испытывала, пульсировала в висках, в основании шеи. Интенсивное давление постоянно давило на ее череп. Руки и ноги покалывало как иголками, они онемели и стали холодными, несмотря на обогреватель.

У нее началась преэклампсия. Она знала, что это так. Знала, что может произойти дальше — судороги, кома, смерть. Эта штука внутри не просто паразит, высасывающий из нее жизнь. Это бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвется.

Она должна вытащить это.

По обе стороны проносились черные сплетенные деревья. Их фары освещали занесенные снегом дороги.

Джип занесло и закрутило в глубоком снегу. Лиам зарычал, пытаясь восстановить управление. Он сгорбился над рулем, полный решимости. Видимость составляла двадцать или может тридцать футов. С каждой минутой она становилась все хуже.

Сердце Ханны колотилось в груди. Она ненавидела свою беспомощность больше, чем когда-либо. У нее мало полезных навыков, если они вообще есть. Она даже не могла вести машину с этими ужасными судорогами, с ее деформированной рукой.

Она чувствовала себя бесполезной, грузом, удерживающим Лиама, не позволяющим ему выпустить на волю свою крутость. Подвергая их всех опасности.

Ханна стиснула зубы. Она твердо решила сделать все, что в ее силах, чтобы выстоять. Она сделает все возможное, чтобы помочь.

Ханна неловко держала карту на коленях. Они миновали озеро Поу-Поу на западе и муниципальный аэропорт на востоке. В метель его совсем не видно, только указатель. Отсюда по шоссе 140 они должны проехать двадцать пять миль на юг до Фолл-Крик. Они были так близко. Так близко, но все равно казалось, что это тысяча миль.

Несмотря на боль, ей удалось найти нужную дорогу, и она давала Лиаму указания, пока он вел их в море абсолютной темноты.

Лес закончился, и она почувствовала открытое пространство по обе стороны. Ханна представила себе фермерские дома, фермерские рынки и небольшие предприятия, разбросанные где-то за пределами снежной тьмы. Они не видели ничего, кроме того, что лежало прямо перед ними.

И Пайк, всегда в зеркале заднего вида. Только тусклое красное пятно, почти скрытое бурей белых кружащихся хлопьев. Почти, но не совсем.

Он следовал за ними. Непрерывно. Неумолимо. Безжалостно

Ханна чувствовала его, чувствовала его зловещее присутствие. Он преследовал ее в темноте, кружил вокруг них, как акула кружит вокруг своей добычи, неуклонно приближаясь, подбираясь все ближе и ближе, пока не почувствует, что готов нанести удар.

— Там! — Она указала вперед. Маленький зеленый дорожный знак слева от них гласил «Робертс-роуд». Метель разыгралась так сильно, что Ханна даже не смогла прочитать надпись, пока они не оказались в нескольких футах от нее.

Лиам затормозил, едва не перевернувшись, проехал по широкой дуге, разбрасывая снег, и снес дорожный знак при повороте. Они продолжили движение.

— Это должно быть впереди в двух милях. — Ханна посмотрела в зеркало со стороны пассажира. Считала в уме, следила за появлением красных фар. — Пайк повернул вместе с нами. Он кажется еще ближе.

— Не спускай с него глаз.

Она кивнула, хотя Лиам смотрел только на дорогу.

Во время очередной схватки она задыхалась, стиснув зубы и напрягая мышцы. Казалось, это длилось вечность, прежде чем боль отпустила ее. Ханна опустилась на сиденье, измученная и обессиленная.