На грани возможного

Она вытерла мокрые глаза и уставилась на нарисованных монстров, украшавших стены ее комнаты. Каждый квадратный дюйм стены и потолка был покрыт яркими фресками, включая книжные шкафы, письменный стол и кровать. Кинг-Конг, Годзилла, Минотавр. Гремлины и гарпии.

Ее взгляд остановился на единороге, нарисованном на дверцах ее шкафа. Майло окрестил его Джеффом — единорогом с шипами.

— Майло.

— Да?

Она прочистила горло, с трудом выговаривая слова.

— Знаю, я была… я все испортила, Мелкий. Меня не было рядом с тобой после… после Ноа. Я была нужна тебе, и я подвела тебя. Это не круто. Прости меня.

Она почувствовала, как он пожал плечами.

— Я прощаю тебя.

— И все? Кажется, слишком просто.

— Что еще нужно?

— К примеру, ты не собираешься хранить на меня обиду или заставлять делать за тебя работу по дому целый год?

— Заманчиво, но нет.

Квинн страдальчески фыркнула.

— Ну… спасибо.

— Мы можем поделиться, — сказал Майло.

— Как это?

— Тебе нужна семья, но у тебя ее нет. Я поделюсь с тобой своей. Тогда мы сможем стать братом и сестрой, по-настоящему.

— Ты действительно этого хочешь?

Он прижался к ее шее. Его копна непокорных кудрей щекотала ей щеки.

— Больше, чем Рождество. Больше, чем арахисовое масло.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Квинн поверила своему голосу настолько, чтобы заговорить. Ее разбитое сердце пульсировало от привязанности и грусти, любви и печали. Вынести это казалось слишком тяжело.

Черт, но она любила этого мальчишку.

— Хорошо, — прошептала Квинн. Затем, громче. — Хорошо.

— Обещание на мизинчиках?

Майло поднял мизинец. Квинн зацепила свой за его маленький.

— Обещание на мизинчиках.

— Теперь мы семья, — произнес Майло с такой милой уверенностью, что Квинн снова чуть не расплакалась. — Моя семья — твоя семья. Мама и малышка Шарлотта. И Призрак. Не забывай о Призраке.

Десять минут назад она думала, что никогда больше не улыбнется. И все же среди страданий и душевной боли Квинн почувствовала это. Искру радости, обещание чего-то большего.

Неважно, насколько мрачными казались дни, завтра будет лучше.

— Хочешь послушать музыку? Мама одолжила айпод, но я его вернул. — Майло достал его из кармана и показал ей. — Я даже не забыл его зарядить.

— Только если не Элвиса.

Он усмехнулся.

— Ты не сможешь меня обмануть. Я знаю, что ты его обожаешь.

Они провели час, лежа рядом друг с другом, по наушнику для каждого, слушая Aerosmith. U2. Pink Floyd. Journey. The Beatles. И, конечно, «Love Me Tender» и «Heartbreak Hotel» Элвиса Пресли.

Песни, на которых она выросла, которые любил дедушка. Он танцевал с ней, когда она была маленькой девочкой, а бабушка смотрела, делая вид, что не замечает, но кивала головой в такт мелодии.

Те же песни Ханна когда-то пела Майло. Музыка соединила их, как нить, ведущая навстречу друг другу.

К тому времени, когда солнце село и за окнами сгустилась тьма, слезы Квинн высохли, оставив соленые дорожки на ее щеках. Майло крепко спал, прижавшись к ее боку и удовлетворенно посапывая.

Глава 48

Лиам

День сто четырнадцатый

На руках Лиама осталась кровь.

Ему пришлось убить солдат, находившихся на борту вертолета. Как только они выстрелили, стали врагами. Они напали на невинных людей. Они убили Молли. За это они заслужили свою огненную смерть.

Фолл-Крик избавился от угрозы «Черного Ястреба», но ценой больших потерь. Город снова погрузился в хаос и теперь вынужден собирать себя по частям.

Это не конец.

После еще одного бесконечного дня, проведенного за укреплением боевых позиций, консолидацией ресурсов и разбором обломков, Бишоп объявил перерыв.

Страх, неуверенность и ужас образовали внутри Лиама тугой узел. Сокрушительная усталость грозила захлестнуть его, но на данный момент надвигающаяся опасность отступила.

На несколько драгоценных минут он ощутил себя человеком, а не солдатом.

Мужчина с женщиной, которую он любил.

Лиам сидел на диване Ханны с Шарлоттой. От нее пахло чистотой, пищевой содой и лосьоном. Он покачивал коленом, и Шарлотта хихикала, издавая чистый и богатый звук как звон колокольчиков.

Дождь барабанил по крыше. Ветер обдувал углы дома и трепал ветви деревьев.

В гостиной в камине потрескивал огонь. Свечи, расставленные по комнате, наполняли воздух ароматом ванили и лаванды.

Призрак растянулся перед камином, пыхтя, словно весь день бежал марафон, а не дремал.

Его кажущаяся праздность обманчива. Когда его люди бодрствовали и были начеку, он отдыхал. Когда они спали, он оживал, проводя ночи в патрулировании своих владений, защищая свою стаю.

Из коридора доносилось пение Ханны, когда она по обыкновению укладывала Майло спать. Квинн тоже была здесь.

Обнаружив детей спящими в кровати Квинн, Лиам привел их в дом Ханны. Они проснулись как раз настолько, чтобы поужинать картофельно-морковным супом с вареным кроликом, которого Квинн поймала раньше.

Ханна настояла на том, чтобы Квинн осталась у нее. Оставаться в одиночестве вредно для здоровья и небезопасно.