На грани возможного (ЛП)

Но главным образом ему нужно убедиться, что он будет в зоне действия рации Лютера в назначенное время — 23:00. Разрушенный ретранслятор внес существенные коррективы в его планы.

Прошло уже три дня с тех пор, как он ничего не слышал от своего шпиона.

Оставался ли Лютер по-прежнему его агентом или перешел на другую сторону, совершенно неясно.

Тридцать шесть часов назад потенциальные похитители вторглись в периметр Фолл-Крика. Четырнадцать часов назад штурмовые группы Лиама саботировали транспорт и машины снабжения Генерала.

И все же разведчики не зафиксировали никакого движения со стороны солдат Генерала.

Он чего-то ждал. Но чего?

Может быть, он играл с ними, как кошка играет со своим обедом, прежде чем откусить ему голову. Используя методы психологического воздействия, чтобы запугать город и заставить его сдаться, прежде чем сделать хоть один выстрел.

Лиам становился все более раздражительным. Его нервы совсем не выдерживали. Последнюю неделю он спал по четыре часа в сутки. Его одолевала усталость, но он привык к недосыпанию.

Он оставался настороже. Бдительным и внимательным. Даже раненый, он двигался с быстро, легко ступая ногами, ловкий и сильный как пантера.

Через очки он осматривал поля и фермерские угодья, дороги с выбоинами, приземистые здания и редкие дома.

Ничто не двигалось. Ничто не выглядело неуместным.

Впереди показался двухэтажный офисный комплекс. Лиам остановился вдоль наружной стены магазина напольных покрытий, чтобы осмотреть пустую парковку. Окна второго этажа, выходящие на север, давали ему хороший обзор перекрестка.

Он внимательно прислушался. Ночные звуки наполняли воздух — прохладный ветерок шелестел в траве и сорняках. Стрекотали ночные насекомые.

Шорох: пара крыс перебежала дорогу. Их глаза-бусинки светились, шерсть на сгорбленных спинах щетинилась.

Паразиты. Они размножались быстрее, чем успевали накапливаться трупы.

Трупы притягивали крыс. Крысы приносили болезни.

Поскольку они немедленно избавлялись от трупов и регулярно проверяли дома — как занятые, так и пустующие — Фолл-Крик остался относительно чистым и невредимым.

За пределами Фолл-Крика ситуация складывалась иначе.

По словам знакомых Дейва, чума уже распространялась в Чикаго, Детройте, Сент-Луисе и Цинциннати, а также десятки тысяч смертей от туберкулеза, холеры и тифа.

Несколько крыс скрылись из виду, когда Лиам подошел к задней двери офисного комплекса. С помощью отмычек из своего футляра он вскрыл замок и пробрался внутрь.

В воздухе воняло гниющим мусором и протухшей едой. Паутина прилипла к потолку и липко блестела на дверях.

Он отмахивался от нее, когда срезал угол, держа наготове M4.

Коридор перешел в более просторное помещение: приемная, пара больших кабинетов, все светится зелеными оттенками — большой письменный стол, круглый стол, заваленный бумагами, блокнотами, папками и разбросанными чертежами.

Осмотрев помещение, Лиам поднялся наверх и нашел окно с хорошим видом на перекресток. Он придвинул стол к подоконнику, а затем распахнул окно.

Лиам снял рюкзак, прислонил его к стене и достал штативное крепление для M4. Приложив оружие к плечу, он уперся в стол.

Приставив глаз к прицелу, он поворачивал кольцо фокусировки, пока стволы сосен на краю дороги в трехстах ярдах от него не стали различимы, странно освещенные зеленоватым светом ночного видения. Так близко, что он почти мог протянуть руку и коснуться их.

Его сердцебиение участилось. Прицелившись, он несколько раз прошелся влево и вправо. Карабин почти не двигался.

Он почти ожидал увидеть в объективе что-то кроме деревьев, заброшенного шоссе, горбатых очертаний заглохших машин — фигуру, лицо в темноте, смотрящее на него зловещими глазами.

Ничего не было.

Лиам успокоился и стал наблюдать, периодически проверяя по рации, не появился ли Лютер. 23:00 наступило и прошло. Затем полночь.

Каждый час он переключал рацию на их личный канал и дважды нажимал на микрофон, делал паузу, затем еще дважды.

Если бы Лютер находился в зоне доступа, он бы нашел безопасное место для ответа.

Пока ждал, Лиам проверил свое оружие и пополнил магазины. Он почистил «Глок» и карабин и проверил содержимое своей сумки и повседневного футляра.

Лиам заменил паракорд, которым связывал ноги пленника, но у него на исходе бинты и гранулы для свертывания крови.

Закончив осмотр, он упаковал все предметы, чтобы в случае необходимости их можно было легко достать. Затем наточил свой «Гербер», время от времени поглядывая на окно.

Его мысли вернулись к Ханне.

Человечество Лиама мало интересовало. Несколько человек делали все это стоящим. И ради этих людей он готов пожертвовать всем, что у него есть, включая свою жизнь.

За малышку Шарлотту и ЭлДжея. За Тревиса и Эвелин. Квинн, Майло и Молли. Но первая, последняя и всегда — Ханна.

Лиам хотел, чтобы она находилась здесь, рядом с ним, с ее теплом, ее смехом, и прекрасными зелеными глазами, в которых он мог потеряться.

Он скучал по ней с каждым ударом своего сердца. В ее присутствии кошмары исчезали. С ней он верил, что может быть больше, чем просто солдатом с кровью на руках.