На грани возможного (ЛП)

Но они не армия. Если бы он сражался в реальной войне, то приказал бы своим войскам занять двадцать зданий в городе и разделиться на более мелкие группы для защиты от воздушных налетов.

Но речь не о самом серьезном противнике, поэтому он не стал беспокоиться.

Однако ему все равно следовало приказать более мелким отрядам прикрывать топливные склады, хранилища боеприпасов и транспорт. Обычная логистика.

Ему захотелось выпить бокал коньяка Hine Antique XO Premier Cru Cognac. Вместо этого он облизал пересохшие губы и снова подумал о своем погибшем племяннике. Его последнем живом члене семьи.

Нет. Не о последнем.

В разговоре его племянник раскрыл одну пикантную деталь.

Последние два дня Генерал рассматривал ее со всех сторон, искал трещины или дефекты и не нашел ни одного.

«Есть еще одна вещь, которую вы должны знать, — поделился Саттер своим хнычущим голосом. — Розамонд не проявила интереса, но вас я думаю это могло бы заинтересовать. В Фолл-Крике есть женщина, которая утверждает, что Гэвин Пайк якобы отец ее ребенка».

Только одно удерживало Генерала от полного уничтожения Фолл-Крика.

Через его дочь и внука-психопата часть Генерала все еще существовала вне его самого.

Розамонд и Гэвин оба мертвы. Но их семя продолжало жить. Его семя продолжало жить.

У генерала появилась правнучка.

И он очень хотел с ней познакомиться.

Глава 8

Ханна

День сто четвертый

Ханна дрожала. Шла вторая неделя апреля, но утренняя температура держалась на уровне минус одного градуса, а небо затянули тяжелые серые тучи.

Из-за ледяного ветра казалось, что стало на двадцать градусов холоднее. Пронизывающий ветер трепал ее одежду и щипал щеки.

Впереди Ханны зарычал Призрак.

Ханна приостановилась, Майло застыл слева, рядом с ее больной рукой, которой она держалась за ручку детской коляски. Правой рукой она крепко сжимала 45-й калибр в кармане куртки.

Для встречи она выбрала Гринвей, небольшой парк вдоль берега реки, сразу за мостом через Фолл-Крик.

Летом здесь устраивали пикники, играли в футбол, запускали воздушных змеев, а по вечерам проходили концерты местных групп.

Снежные пятна усеивали поле. Птицы щебетали с голых ветвей деревьев, стоящих вдоль реки. Впереди возвышался большой павильон с черной металлической крышей и открытыми боками.

Темная фигура стояла в центре площадки, со знакомым синим камуфляжным рюкзаком, перекинутым через плечо. Капюшон куртки закрывал лицо человека, обе его руки оставались засунуты глубоко в карманы.

Пульс Ханны участился. Она напряглась.

Майло дернул ее за рукав куртки.

— Кто это?

Ханна посмотрела на лицо сыны, похожего на херувима, острый подбородок и большие темные глаза. Майло унаследовал свою оливковую кожу от венесуэльского наследия Ноа. Его непокорные черные кудри выглядывали из-под зимней шапки.

В ее груди разгорелась яростная любовь.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Можно тогда мне поиграть на детской площадке?

Ее взгляд остановился на фигуре на помосте. Человек не двигался и не заметил ее присутствия. Он не представлял для них угрозы, но Ханна все равно оставалась настороже.

Сейчас раннее утро, и в парке больше никого не оказалось. В эти дни мало у кого хватало времени на отдых. Деревья вздыхали на ветру. Вода плескалась на берегу реки.

Она отпустила коляску и сжала руку Майло.

— Только не уходи с детской площадки. Призрак, оставайся с ним.

Призрак недовольно заскулил, словно предпочел бы остаться рядом с Ханной, чтобы присматривать за Джеймсом Лютером. Пес не доверял ему. Ханна тоже не доверяла.

Большой пир вернулся к ней и прижался головой к ее бедру, как будто это могло переубедить Ханну. Свободной рукой она потрепала его за уши, почесав скрюченными пальцами так, как ему нравилось.

— Со мной все будет в порядке. Присмотри за Майло.

Призрак недовольно зафыркал, но повиновался, рысью следуя за Майло и повиливая пушистым хвостом. Он по-прежнему припадал на заднюю ногу. Пес мог бежать, но не так, как раньше.

Рваная рана, которую он получил, защищая Квинн и Майло от одичавших собак, заживала, но, возможно, пир никогда не восстановит свою скорость и силу.

Бросив последний взгляд на сына, Ханна переключила свое внимание на Лютера.

Полгорода желало его смерти. Чтобы защитить Лиам спрятал его в одном из заброшенных домов за городом.

Она поклялась, что убьет его сама, если он еще хоть раз ступит на землю Фолл-Крика.

И все же, он здесь.

Он помог спасти Квинн. Он спас Квинн и Лиама во время их побега из «Вортекса».

Это единственная причина, по которой Ханна не пристрелила его на месте. По этой же причине она согласилась встретиться с ним. Одноразовая любезность, о которой она уже жалела.

Гнев пронзил ее насквозь. Джеймс Лютер все равно оставался ополченцем. И всегда будет им.

Она толкнула детскую коляску по неровной земле и остановилась в десяти футах от сцены. Демонстративно не вынимая правой руки из кармана, Ханна сжала пальцами холодную твердую сталь.

— Что тебе нужно?