На грани возможностей. Путевые заметки в условиях сильнейшего шторма

Я никогда не был в раю, да я его и не заслуживаю по своим бесконечным грехам, но, если останусь жив и меня спросят, что такое ад, я отвечу – пролив Дрейка, мыс Горн. Человек может побывать в этом месте еще при жизни. Но вернуться оттуда не каждому будет дано.

Сегодня Новый год 1991-го. Думаю об этом, и тоска берет. Вспоминаю дом, родных, друзей. Как они там сейчас готовятся к этому празднику?

Вчера вывихнул большой палец на левой руке. Сейчас он опух, но чуть-чуть шевелится. Мне не хватает рук для работы с парусами, а тут еще вывороченный из своего гнезда палец! От грубых шкотов, 12-миллиметровых капроновых, очень жестких, почти как железо, от этих веревок у меня на ладонях не проходят мозоли. Они все время лопаются, раны заживают плохо, морская вода постоянно разъедает их. Ладони болят очень сильно, но ничто не в состоянии помочь мне избавиться от этих мук. Придется терпеть до конца кругосветного плавания.

Я точно угадал, что сейчас проходил мыс Горн. Навигационный прибор «Навстар» показал 67°15’ западной долготы, а мыс Горн выходит в океан в отметку 67°16’! Моя яхта даже на одну минуту оставила его по корме. Несмотря на облегчение, которое я и моя «Караана» испытывали при виде скал мыса Горн, уходящих по левому борту (ибо я чувствовал себя как зверь, выпрыгнувший из готового захлопнуться капкана), я все-таки испытывал сожаление: суждено ли еще раз в жизни проходить проливом Дрейка?

Вчера залетела волна в кокпит и прошла от кормы до носа. Через люк в каюту набралось много воды, смыло все, что было в каюте. В страшной спешке я ведром откачивал воду. Помпа насоса засорилась, так как волна смыла весь мусор под пайолы. Яхта «Караана» кренилась на 30–40 градусов, и океан смывал с переборок все, что было плохо закреплено.

Ведром я вышвыривал воду в кокпит, предварительно вычерпывая из него все бумаги. Они могли забить самоотливный дейдвуд в кокпите. Весь мусор бросал в раковину умывальника. Отливаю и Бога прошу, чтобы еще раз не накрыло волной. И вот в такой спешке упал, и весь мой вес пришелся на большой палец левой руки. Он моментально выскочил из того места, в котором должен был сидеть по анатомии. Я смотрел на него и удивлялся. Я так еще никогда не изгибал палец в обратную сторону. Боль привела меня к мысли, что я его вывихнул. Надо резко вставить его на место, но страшно, что будет еще больнее. А что делать, врачей здесь нет. Никто не окажет скорой помощи. Надо самому что-то делать, спешить, пока он не распух. Потом будет еще тяжелее вправить его. Эти мысли пронеслись у меня в секунду. Я резко дернул палец. И с хрустом и моим нечеловеческим криком, заглушившим грохот шторма, палец стал на место. Но бинтовать руку некогда. Надо откачивать воду. Да и плавучий якорь зацепился за перо авторулевого «Фламинго», и сейчас его рвет и ломает. Надо быстрей распутывать. Если его сильно замотает веревкой, то ее придется обрезать. А это значит – потерять всю веревку, которая есть на яхте, и с ней плавучий якорь-протектор легкового автомобиля. Остаться без них опасно. Впереди будет еще много штормов.

Кое-как откачал воду. Вылез на палубу посмотреть на авторулевой. Фал один раз перехлестнулся через перо руля, и уже есть потертости. Чтобы распутать веревку, надо спуститься по авторулевому за корму, а там залезть в воду по пояс. Привязался я страховым концом к яхте покрепче, перекрестился и полез.

Волны идут с кормы. То поднимают, то опускают ее с такой силой, что у меня внутри все обрывается. Океан словно хочет стряхнуть меня с «Карааны» и засосать в свое ненасытное чрево. Я вымок до самого белья. Но мне показалось, что в воде было теплее. С неба сыпет снежная крупа, хлещет холодный ветер. Руки мои примерзают к железному релингу, за который приходится держаться. Минуты две-три возился я с веревкой, пока, наконец, не сбросил эту злосчастную петлю. Выбрался в кокпит, посмотрел на руки, а они все в крови. Я их поцарапал металлическим тросом, который держит ветрогенератшипы проволоки. Там, где сплетен огон, торчат острые шипы проволоки. В суматохе, да и не до того было, я об нее и порезал пальцы. Только подумал о том, что с пораненными пальцами мне тяжело будет работать, как тут же яхту накрыла очередная волна. И мысли мои перешли к Богу. «Дай мне выжить!» – молю Спасителя нашего.

А там что будет, то будет. Можно жить и без пальцев. Плавякорь хорошо помогает. Он не дает яхте перевернуться через нос. Волны, крутые, высотой с мачту, идут стеной. Если «Караана» свалится с такой стены, то уже больше не всплывет. Очень сложно закрепить плавякорь, чтобы веревка, удерживающая его, не перетиралась. Я положил под фал свой кед. Но его сорвало и унесло в океан. Если я еще потеряю кроссовки, то нечего будет надевать. Достал спасательный жилет, обмотал то место, которое больше всего перетирается. Это помогло. Поставил на плиту разогревать банку бараньих языков с гречневой кашей. Все-таки сегодня праздник, надо есть все вкусное. Открыл бутылку вина, включил магнитофон. Владимир Высоцкий поет песню о друге, который не вернулся из боя.