На грани выживания

Он не сказал, на что именно. Квинн поняла, что лучше не спрашивать. Группа позади него отреагировала по-разному — облегчением, разочарованием, волнением.

У Квинн зачесалась шея.

— Могу я теперь опустить руки? У меня «Беретта» без патронов и рогатка в кармане.

Он приподнял бровь.

— Рогатка! У нас в арсенале нет ни одной рогатки.

— Она может выбить глаз, если постараться. Или оставит неприятный синяк. Не более того. — Она опустила часть про флешетты.

Он усмехнулся и жестом указал на различное оружие, сверкающее у него за спиной.

— Мы любим креативное оружие, если ты не заметила.

Мечи. Булавы. Древние ножи. Копья. Часть ее хотела посмеяться над нелепостью происходящего, но инстинкт подсказывал, что эти люди относятся ко всему своему снаряжению очень и очень серьезно. Насмехаться над этим явно не стоит.

— Я заметила.

Его ухмылка стала шире.

— Могу я погладить твою собаку?

Квинн перевела взгляд на Призрака. Его тело застыло, а шерсть поднялась.

Хотя он был ранен, из его ноги текла кровь, он не сдвинулся со своей защитной позиции между ней и странной группой.

— У него выдался тяжелый день, — проговорила Квинн. — Он немного на взводе.

— Мы все такие. Я понимаю. — Ксандер присел на корточки в паре ярдов от него и уставился на Призрака. Призрак уставился в ответ. Ксандер просиял, его узкое лицо посветлело.

На мгновение дикий блеск в его глазах померк, и он стал казаться нормальным, обычным мальчишкой, любящим собак — если бы не средневековое оружие, прикрепленное к его поясу.

Джетт прочистил горло.

— Ксандер.

Вздохнув, Ксандер поднялся и отошел. Его взгляд вернулся к Квинн, и он наклонил голову, изучая ее.

— Что ты думаешь о состоянии дел? После Коллапса, я имею в виду.

Еще одно испытание. Она все еще не знала о последствиях провала, но то, как Джетт сжимал свою булаву, словно ему не терпелось использовать ее — или, возможно, он ожидал этого — заставило Квинн напрячься.

Опасение закралось в ее душу, но она не могла позволить напряжению отразиться на лице.

— Этот мир — отстой. Все отстой. Что еще тут нового?

По выражению его лица она поняла, что ответ правильный. Он потирал руки, словно наслаждался этим моментом, напряжением, испытанием, что бы оно ни значило.

— А электричество?

— Я прекрасно обхожусь без него.

— Ты скучаешь по нему?

Едва уловимый вдох. Группа настороженно наблюдала за ней. То, как она ответит на этот вопрос, имело большое значение.

Квинн оглядела их. Они выглядели неряшливыми, грязными, немытыми. От них разило перегаром. И это примитивное, старое оружие…

В них чувствовалось что-то другое, что-то неправильное.

Она дала неожиданный ответ.

— Не особо. Нет.

В лесу перевели дух. Некоторые в толпе закивали головами, другие уставились на нее с пустым, нечитаемым выражением на лицах. Правильный ответ.

И все же Квинн не расслаблялась, ее мышцы оставались в напряжении, нервы натянуты как канаты.

Улыбка Ксандера осталась неподвижной, но его глаза стали горячими и яркими.

— Мир до этого был ложью. Все иллюзии и отрицание. Электричество ослепляло нас, технологии отупляли. Но больше нет! — Его голос возвысился с лирическим, почти завораживающим тембром, его группа кивала, следя за каждым его словом. — Мы сносим все это. Кирпич за кирпичом, лампочка за лампочкой.

— Смерть власти, — заявила одна девушка с маниакальной ухмылкой.

— Смерть власти! — проскандировали несколько человек. А кое-кто издал жуткий вой, подняв боевые топоры и винтовки со штыками, высоко вскинув кулаки.

Каждый волосок на шее Квинн встал дыбом. Где она раньше слышала эту фразу? Или видела?

Тело, извивающееся на ветру. Картонная табличка, приколотая к его мертвой груди.

У нее свело живот, на лбу выступил холодный пот. Словно почувствовав ее страх, Призрак поднял голову и глубоко и низко зарычал.

Остальные слишком увлеклись скандированием и воем, чтобы услышать его.

Сохраняя спокойное выражение лица, она положила руку ему на бок, успокаивая. Спокойно, спокойно. Никаких резких движений.

Майло все еще прятался, его не было видно. Им нужно выбраться отсюда живыми и невредимыми. Прямо сейчас, черт возьми.

Ксандер наблюдал за ней с ястребиной пристальностью.

— У тебя с этим проблемы?

— Как по мне, — сказала она, — этот мир может катиться к черту.

Произнести эти слова оказалось слишком легко, как и почувствовать, что Квинн сказала это всерьез. Тьма внутри нее горела ярко, как зажженная спичка.

Он почесал свою жирную голову и кивнул сам себе. Его взгляд метнулся к Джетту справа и Тарелу слева. Тарел кивнул с энтузиазмом; Джетт мог бы быть статуей, так мало он двигался.

Что бы Ксандер ни искал, он, должно быть, это нашел.

— Поздравляю. Мне нравишься ты и твоя собака. Мы всегда ищем новобранцев. Единомышленники и все такое. Хреново оставаться здесь одному.

Он жестом указал на группу позади себя. Несколько человек подняли мачете, арбалеты и кинжалы. Несколько дружелюбно улыбались, но в них чувствовалась какая-то напряженность, что-то бешеное.

Она вернула свое внимание к Ксандеру, осторожно и внимательно анализируя его слова, его позу, его глаза. Казалось, это скорее приглашение, чем требование.